Синий бант

– Илья, ты знаешь, что я никогда не вмешиваюсь в твою работу. Но так больше нельзя. Необходима пауза.

– Потерпи еще чуть-чуть.

– Я не о себе.

– Я знаю. Но потерпи. Мне нужно две недели.

– А потом?

– А потом мы уедем.

– Куда?!

– Куда-нибудь. Решим.

Он некоторое время лежал с закрытыми глазами. Море шумело так же, как вчера и позавчера. Умиротворенно. Они вышли погулять. Несмотря на ноябрь, был удивительно солнечный день. Все лежаки пустые. Выбрали те, что ближе всего к воде. Илья наблюдал, как волны омывают серую гальку. Юня искал среди камней фрагменты стекла. Ему нравилось собирать эти разноцветные, совершенно гладко обработанные кусочки. Он не очень понимал, как вода на такое способна, и был порядком впечатлен, говорил, что зеленое стекло очень похоже на изумруд.

И вот под тихий разговор Май и сына, под мерный шум волн Илья и заснул.

А когда все же открыл глаза, увидел на своих плечах укрывавший его плед. И Май сидела с книгой на соседнем лежаке.

– Привет, – подняла глаза от страниц и улыбнулась, заметив его шевеление.

– Привет. Откуда это? – поинтересовался Илья, указав взглядом на плед.

– Из кафе на берегу. Мы пообедали замечательной ухой.

– Рекомендуешь?

– Да. И еще там готовят очень вкусный яблочный чай с грушевым сиропом.

Илья сел и потер ладонями лицо.

– Звучит очень соблазнительно.

Май отложила книгу в сторону, посмотрела на мужа.

– Я могу составить тебе компанию.

Он улыбнулся, потянулся рукой к ее руке. Пальцы привычно переплелись.

Май…

– Интересная книга?

– Есть над чем подумать. Не мемуары Черчилля, конечно…

Илья бросил взгляд на обложку:

– Но не менее впечатляюще. И что говорят дневники Толстого?

Майя задумчиво посмотрела на мужа, а потом негромко процитировала:

– Как странно передается – мужчинам ум отца, характер матери, и наоборот.

Илья молчал. Он не выпускал руку Май, медленно гладил своим большим пальцем ее. Низко над морем летела чайка, выискивая в воде добычу. Крик птицы перекрывал шум прибоя.

– Кажется, я становлюсь похожей на Юню, – проговорила Майя. – Обычно он у нас озвучивает умные фразы умных людей.

Илья улыбнулся.

– А где он, кстати?

– Вон там сидит, – жена махнула свободной рукой в сторону открытого кафе около пирса. – Пьет тот самый яблочный чай и решает в планшете какие-то загадочные уравнения.

Они снова немного помолчали, и снова тишину нарушила Майя:

– Однажды ему придется сделать выбор. Нельзя усидеть на двух стульях одновременно.

Илья поднял голову, посмотрел на небо – высокое и голубое. В Москве сейчас не такое. В Москве скоро начнет смеркаться и наверняка дождь.

– Математика или музыка, – проговорил он наконец, – и мы уже уверены, что именно это его путь. А вдруг что-то произойдет, и жизнь подкинет третий вариант? Не думала об этом? Может, со временем проявится интерес к бизнесу, и однажды наш умный сын придет и скажет: «Я решил профессионально играть на бирже».

Майя рассмеялась:

– Юня и котировки акций.

– Почему нет?

– Звучит как пари. Наука математика и музыка на одной чаше весов, международные биржи – на другой. Хочешь поспорить?

Илья поднес пальцы Май к своим губам, поцеловал их, а потом отпустил ее руку и поднялся на ноги:

– Пожалуй, я воздержусь от спора. Боюсь, ставки окажутся слишком высокими.

Они оба засмеялись.

В случае с Май спор срабатывал всегда, но Илья прибегал к данному средству крайне редко.

Только когда это был единственный вариант. В самом начале их семейной жизни, еще до появления Юни, Май подхватила воспаление легких. В ноябре, когда все уже готовились к Новому году. Госпитализация, антибиотики и наблюдение врачей сделали свое дело, но она почти перестала есть. Аппетит все никак не приходил, и Май долгое время была очень слаба. Илья приезжал к ней дважды в день: до и после работы, чтобы смотреть на впалые щеки и полупрозрачную кожу. А из окна палаты была видна елка, которую установили во внутреннем дворе, и каждый вечер он брал Майю на руки и подносил к окну – показать новогоднюю елку.

– Я очень хочу домой, – всякий раз говорила она.

– Пока не отпускают, – неизменно отвечал он.

А потом пришла идея. А вместе в ней появились и два билета на вторую половину декабря. Гранд-опера в Большом. «Самсон и Далила» Сен-Санса.

– Жаль, конечно, что такие билеты пропадут, – сказал Илья, подвешивая их на шелковую ленточку и прикрепляя к оконной ручке, чтобы постоянно мозолили глаза. – Надо подумать, кому подарить, если тебя не выпишут.

Не выписали. Но на оперу они попали, потому что через неделю Майю, начавшую вдруг усиленно питаться, из стационара перевели на домашний режим.