Синий бант

– Повесился? В каком смысле? – сначала Майя растерялась, но быстро сообразила, вспомнив, как ей не дали приклеить пост с музыкантом. – А, да! Представляешь, нас четверых отобрали для мастер-класса. В Малом зале. Зал был битком! А Дэвид слушал, а потом указывал на ошибки и давал советы! Это так здорово!

– Действительно, здорово, – голос Ильи звучал ровно-ровно. – И у тебя нашел ошибки?

Она засмеялась:

– У всех есть ошибки. Зато он очень понятно объясняет, совсем не так, как наши преподаватели. И я наконец поняла, что такое правильные вибрации. Ты ужинал? – Майя еще раз обняла его крепко-крепко.

Илья понял, что это от избытка эмоций. Да оно и ясно. Правильные вибрации. Да.

Правильные вибрации…

Кажется, он собирался сделать кофе, для чего искал уже молотые зерна. Снова открыл дверку. С полки свалился дуршлаг. Илья не стал его ловить – насладился грохотом и задумчиво посмотрел на упавшую посуду.

– Мне надо поработать, я не голоден, – и, коснувшись губами макушки Май, он вышел из кухни.

* * *

От него фонило красным. С острыми темно-оранжевым и даже местами багряными всполохами. При внешнем абсолютном и даже ледяном спокойствии. Или ей кажется. Или это уже паранойя?

А вот и не паранойя. Ей стоило увидеть спину Ильи, чтобы понять. Напряжение в шее, скованность в плечах. Его спина сказала Майе все. Да еще дуршлаг этот. Бонд явно что-то скрывает. Нет, ему положено, как спецагенту, все скрывать. Но не от своей девушки же! Которая без пяти минут жена.

Настигла у двери кабинета, обняла поверх рук. И спросила прямо в спину между лопаток:

– Скажи мне, что случилось?

Молчит. Нет, не молчит. Думает. О чем тут можно думать?!

– Ничего.

Врет. Нагло и бесстыже врет. Стоит тут красный и врет!

Потянула за локоть. Повернулся лицом – однако без особой охоты.

Что случилось? О чем она не знает? Или…

Гладкие темные короткие волосы ласково скользнули между ее пальцами.

– Это из – за мастер-класса, да?

Ей совершенно не нравится этот контраст между застывшим лицом, ровным голосом и видимым напряжением в шее.

– Что происходит, скажи мне!

– Май, – этим так пугающим ее теперь бесцветным голосом. – Ты задержалась и не предупредила. Не делай так больше, пожалуйста.

Отчетливо поняла: дальнейший разговор бесполезен. Июль выставил внутри стену. Непонятно почему. Неясно, из-за чего.

– Хорошо. Извини, пожалуйста.

Илья кивнул и повернул голову в сторону двери кабинета. Майя отступила.

Иди.

И подумай над своим поведением.

И я тоже подумаю. Над твоим.

На кухне Майя снова вернула упавшую на пол утварь на место. И тут пиликнул телефон. Сообщение от Севки: «Пришла в себя после мастер-класса?».

Отвечать Майя не торопилась. Она внимательно изучала переписку. И еще пропущенный от Ильи. А ведь ей даже в голову не пришло проверить телефон, когда забрала его у Севы, – так полна была новыми впечатлениями и эмоциями. А надо было.

Стало немного стыдно. Но совсем немного. Майя не сделала ничего, чтобы к ней поворачивались спиной. Хотя если судить по фото…

Она прижала ладонь ко лбу. Севка словно специально момент и ракурс выбирал! На этом фото кажется, что Дэвид ее обнимает. Хотя Майя прекрасно помнила, о чем они говорили в тот момент. И как Дэвид ей пальцы ставил – довольно жестко и бесцеремонно беря за руку. Нет, оно того стоило, конечно.

А может, и нет…

Майя не выдержала и прыснула, осознав в полной мере весь масштаб… явления. А потом тут же зажала себе рот ладонью.

Ох, Июль.

Ох, Илья Юльевич.

Ко всем своим многочисленным достоинствам ты еще и Отелло. Найти тебе гуталин? Ладно, обойдемся конфетами на первый случай. Хотя хочется надеяться, что продолжения банкета не последует.

Спустя десять минут Майя, надевшая поверх джинсов и блузки фартучек с надписью «Девушка Бонда», с подносом, на котором красовались чайник под кошкой-грелкой, вазочка-ромашка с конфетами, сахарница и чайная пара, чинно постучала в дверь кабинета. И получив утвердительный ответ, дверь открыла.

Отелло Юльевич в очках на своем идеально ровном носу сидел за ноутбуком. Типа, работает. Ну-ну.

Поднос аккуратно поставлен на край стола.

– Я заварила твой любимый чай. И попробуй конфеты. Очень вкусные. Совершенно особые.

От экрана он повернулся только после паузы. Взгляд внимательный. Уже чуть более живой.

– Чем они особенные?

– Они помогают при острых приступах ничем не обоснованной ревности.

И мягкий поцелуй в упрямо поджатые узкие губы. Который почти тут же перестает быть мягким. Становится жестким, требовательным, собственническим.

Даже свою неправоту он признает в собственном, Июльском стиле.

И когда они вспомнили о чае, он безнадежно остыл, несмотря на все усилия грелки-кошки.

Явление Майи