Сингулярность 2.0. Биотех

– Смотри. Допустим, накладывают маску на мозг – это практикуют в случае потери памяти, например. Тончайшая пленка «слипается» с оригиналом. Ее активируют, пуская ток. Нас всегда уверяли, что возможны два исхода: мозг заводится или нет. Но. Маска же априори неполная, один в один мозг не повторить, технология не настолько развита. А если расширить эти дыры? Тогда покроются лишь отдельные участки мозга. И станет возможным третий исход: мозг «заведется» лишь под «слипшимися» с маской участками. У Егора, очевидно, этот третий вариант – частичное восстановление: помнит лишь местами.

– Но главврач – при выписке Егора, помнишь? – уверял, что пациент дееспособен, мозг восстановлен. Ни про какую маску вообще речи не шло!

– Не будет же он признаваться в применении незаконной технологии… врал!

– Давай еще раз, чего-то я… не совсем. Пятнадцать лет назад Егор после аварии впал в кому…

– Маска не помогла запустить мозг, так нам сказали, – подхватил муж. – На самом деле, они ее не применяли: смысла нет, мозг был «убитый» – не пугайся, это термин такой.

– А не могли они ее дважды использовать – в начале и конце?

– Нет. Активировать можно лишь единожды – после уже не снять. Вживается. Едем дальше. Потихоньку мозг восстанавливался. При сканировании же четко видно: синапсы или целые, или порваны, сигнал через них или проходит, или нет. На десятый год комы поняли – мозг дошел до нужной кондиции, пациент вот-вот очнется. Тут-то маску и активировали, но сначала ее отредактировали.

– Погоди. А если «заводить» мозг не своей, а чужой маской?

– Толку мало – не «ляжет», нечему слипаться. Отторгнется. Нужна именно своя. А проредить ее легче легкого: рукотворное же творение, оцифрованное. Задаешь в поиск, к примеру, твое довольное лицо – злое-то они не тронули, – и командуешь на «удаление».

– Та-ак. Вырезали про мать – чтоб домой не тянуло. Про астрономию – чтобы не смог определить место, где работает… А ведь получается, не хотели, чтобы он дома жил. Почему?

– Дома выше вероятность, что мозг очнется целиком.

– И тогда он все вспомнит! Вот оно! Похоже, узнал наш Егорушка что-то такое… из-за чего его… – Она судорожно передернулась.

– Прежде надо проверить, правильно ли мы догадались про маску. Егор не должен ничего – абсолютно ничего! – помнить после даты ее создания. Когда, говоришь, ему делали?

– Пятого января. А шестого, но через год – авария. Получается, целый год до аварии должен выпасть из памяти? Но ведь тогда… тогда он не вспомнит, что произошло в тот проклятый день!

– Остается одно – мозг заработал целиком. А не как сейчас, участками.

– Это возможно?

– С мозгом возможно все. Подтолкнуть бы…

– Может, Татьяну попробуем?

– Тогда уж сразу и Машку, чтоб наверняка.

Татьяна с Машей, как и мать близнецов, хоронились у соседей.

– Хорошо, мы никому про них не болтали… Горничная и горничная.

– Точно. А то б его к нам не пустили.

– На рассвете их приведу, через дыру в заборе, пока охрана у ворот дрыхнет.

– И пока психолог не очухался.

– Какой ты у меня умный!

2 октября 2999 г., Земля

На следующее утро, за час до завтрака, Елену Петровну внезапно позвал к себе в комнату Егор.

– Мама! У меня к вам разговор… – Вид при этом у него был, будто в ледяную прорубь ныряет. Елена Петровна почуяла – что-то будет. Настолько растревожилась, что даже очередное официальное «вы» не задело.

Егор выложил, ради чего прибыл на Землю: сразу по прилете он клонировался. И теперь надеется на нее. Доверенность – вон, на столе.

– И пусть он клон, пусть слабый… Зато – он мое продолжение… то, что останется после меня. Понимаешь? Следующее поколение будет сильнее, и выправится мой род. Так ты как – согласна воспитывать и любить его?

Мать всплеснула руками.

– Конечно! Что в моих силах и даже больше… как иначе-то… по-другому и быть не может.

– Спасибо. Я надеялся. Буду деньги вам слать, не думай.

Егор облегченно выдохнул. Дело сделано. Можно расслабиться.

Зато она не собиралась расслабляться. Подышала, собираясь с силами. Пора? Пора!

– Таню увидеть хочешь? – спросила.

– Какую еще… Таню? – удивился он.

– Ты ж с нею… жил. Ну, она так говорит.

– Не знаю никакой Тани. Авантюристка вам мозги туманит.

– Проверить несложно, – пожала плечами. – Давай разоблачим ее на очной встрече!

– Почему нет… интересно даже.

Пока сын не опомнился, она выкатила каталку в гостиную и крикнула, сложив рупором ладони:

– Спускайтесь!

Друг за другом явились Иван Иваныч, Антон, незнакомая женщина приятной наружности и высокая девчушка – круглое лицо в веснушках, светлые волосы распущены по плечам.

Он глядел на новеньких равнодушно, ни один мускул на лице не дрогнул.

Женщина жадно вглядывалась в Егора. На лице проступало непонимание. Отчаяние.

– Егор! – рванулась к нему. Обняла было, но, наткнувшись на корсет, испуганно отдернула руки.

Он был словно чурбан заледенелый.

– Вы кто? – спросил.

– Та-ак! – Елена Петровна оттащила женщину. – Присядь. Говори, даешь разрешение на тестирование дочери?

– Да! – ни мгновения не колебалась Татьяна.