Сингулярность 1.0. Космос

– Ну… чтобы противостоять энтропии, человечество должно кушать. А еда – это энергия звёзд. Так?

– Согласен.

– А когда звёзды погаснут – кушать нам будет нечего… И капец!

– Не забывай, что видимая материя – лишь пять процентов Вселенной.

– Ты хочешь сказать… система не замкнута?

– Возможно.

– Нам поможет тёмная материя, и мы выживем?

– Неплохо. Ещё версии?

– Подпространство? Параллельные миры?

– Во-от, сколько сразу… А ты паниковала. Про демона Максвелла, кстати, слышала?

– Да, целый параграф про него. Непонятное существо разделяет в замкнутом сосуде частицы на «холодные» и «горячие», то есть медленные и быстрые. Бред, с моей точки зрения. Фигню придумали и красиво назвали.

– Фигню, говоришь? Ну, молодёжь… Фигню бы именем Максвелла не назвали… Ладно, давай разбираться. Что демон понижает энтропию в сосуде – уловила?

– Да, но…

И тут взвыла сирена.

– Лина, в изолятор! Закрепись, активируй «подушку»! – разнеслось по рубке: командир включил громкую связь.

Она метнулась исполнять. Её же подрядили в рейс больных сопровождать, а не темы сдавать.

Под изолятор приспособили отсек для перевозки хрупкого груза, оснащённый «подушкой» – автономной системой противоударных компенсаторов. Повесили и экран, на который передавалось изображение из рубки. И видела сейчас Лина то же, что и пилоты – наползающую плотную тьму. Пожирающую звёзды. И пожравшую – экран сделался сплошь чёрным. «Откуда? Пусто ведь было! Хотя отец, вон, почуял же что-то… перед тем как. Я спокойна. Спокойна!»

В довершение отключилось освещение. Темень разбавляли лишь слабо фосфоресцирующие полоски, отграничивающие койки и аппаратуру жизнеобеспечения.

«Подушка» в активированном состоянии создаёт эффект кокона, ощущаешь себя беспомощной личинкой… в компании ещё четырёх. Не живых и не мёртвых. Бывший экипаж в полном составе, бедолаги. Соседство не из приятных. Ещё и полоски зловеще мерцают, создавая эффект посинения тел… «Я врач! – бормотала Лина, стуча зубами. – А врачи не боятся!»

Тишина усугубляла напряжение. Жуть нарастала: словно в болото затягивало – бездонное, адское. Сдавило грудь, стало трудно дышать…

И тут зазвучала приятнейшая из музык – захрюкал двигатель. Вместе с ним всколыхнулось сердце, восстановилось дыхание. Едва поначалу слышный, двигатель уверенно наращивал обороты и скоро ревел так, что корабль трясло – даже в «подушке» ощущалась вибрация. Тело наливалось тяжестью.

Надрывный рёв перешёл в визг. И – тишина…

Удар! Её вдавило в кресло, едва не расплющило. А и расплющило б, если бы не «подушка».

Ш-ш-ш – финальный скрежещущий стон. Корабль замер. Жёсткая посадка, называется.

Койки слегка покачивались, провёрнутые в горизонтальное положение, но индикаторы состояния пациентов светились ровным зелёным светом. «Обошлось!» – выдохнула Лина.

Подташнивало, кружилась голова. Так обычно бывает при переходе от невесомости к перегрузкам, на тренировках секции «Юного астронавта» она и не такое испытывала. Но почему молчат пилоты? Лина нажала кнопку, вмонтированную в подлокотник, – отключила «подушку». Сориентировавшись в темноте по полоскам, сползла с кресла на стену: грузовик лежал на боку. Добравшись до резервного микрофона, покричала в него – ответа не получила. «Надо к ним, срочно!»

Но выйти из изолятора не смогла – люк заклинило. Цепляясь за скобы в стенах, с усилием взобралась наверх – не привыкло ещё тело к тяжести. Вскрыла аварийную панель, выскребла налобный фонарь, надела… Со светом дело пошло веселее. Достала лазерный резак, перерезала заклинивший рычаг и вывалилась в коридор.

По правому борту – кубрик для экипажа. Досталось же ему… хорошо, внутри никого не было. Перегородка вспучена, прорванная в нескольких местах. А поскольку правый борт стал низом, то острые рваные края металла преградили дорогу вдоль всего коридора. Пришлось снова по скобам. Привинченные к полу, ставшему стеной, поперёк топырились беговая дорожка, велотренажёр, пружинные весы…

И опять она орудовала резаком, вскрывая на этот раз не люк, а двери в рубку. В голове билась единственная мысль: «Быстрее!»

Втиснулась в перекошенный створ.

В рубке уже не сплошная темень. Большая часть грузовика зарылась в грунт, но левый борт выпирал над поверхностью, и со свободной части иллюминатора шёл свет. Ровный уверенный полумрак позволил разглядеть: нос корабля смят. Толстенное армированное стекло проткнуто чёрными пиками, обезображено сетью стреловидных щелей. И где-то там, в покорёженной куче – её любимые.

– Отец! Дед! – закричала Лина.

Никакая это не жёсткая посадка. А очередная авария. Они разбились!

Блок дальней связи – тоже в той куче… Сигнал помощи не послать. Одна она тут, помочь некому. Сняла фонарь – батарейку надо беречь, надела плотные перчатки и принялась кромсать резаком преграды.