Сингулярность 1.0. Космос

Внутри грузового модуля атмосферы не было, поэтому полноценный шлюз не требовался. Короткий тамбур, и фонари на скафандре командира выхватили из темноты стеллажи, плотно заполненные… Что именно лежит на стеллажах, Корницкий разглядеть не успел, – картинка погасла.

– Не стоит тебе этого видеть, – прозвучал голос Шнит, упреждая обеспокоенный вопрос. – Да, они тут, все семьдесят шесть тысяч.

– Они… мёртвые?

– Я бы так не сказала. Скорее, не живые. Я возвращаюсь.

Но вернулась на «Нансен» она лишь три часа спустя. Поднялась в рубку, тяжело опустилась в кресло. Спросила:

– Что будем делать, пилот?

Вопрос был неожиданным. Вацлав растерялся, услышав его из уст командира. Но она и не ждала ответа.

– Не знаю, как человеческие тела… трансформировали в такой вид. И даже представить не могу, как их восстановить в первоначальный. Ничего похожего на аппаратуру для подобной цели на борту я не нашла. Но предположить, что для колонизации планеты понадобилось семьдесят шесть тысяч мумий, было бы чересчур. Значит, исходим из того, что на борту живые люди. Это всё меняет.

Это и впрямь меняло случившееся кардинально. Одно дело наткнуться в открытом космосе на потерянный грузовоз, совсем другое – на лайнер без экипажа, но с семьюдесятью шестью тысячами пассажиров. Корницкий облизнул вмиг пересохшие губы, пробормотал:

– Вытащить их отсюда мы не сможем. Нужно возвращаться на Землю и предупредить, чтобы их полёт отложили на… ну, не знаю.

Подумав, Диана Шнит кивнула.

– Интересный был бы эксперимент. Что произойдёт с находящимся здесь «ТС 236», если он не стартует из Солнечной системы? Вот только осуществимый ли? Апорию Зенона ввели в качестве постулата теории надпространственных перемещений, чтобы избавиться от временных парадоксов. У меня из головы не идёт примечание в бортовом журнале. Там сказано, что планета названа в мою честь, но ни слова о том, кто и когда это сделает. А я не впала в маразм, чтобы называть вновь открытые планеты своим именем. Понимаешь, Вацлав, что это может означать? Временной парадокс – неприятная штука. По сути, мы оказались в шкуре кота Шрёдингера, ожидающего, когда коробка откроется.

– И что нам делать? – вконец потерявшийся Вацлав вернул командиру вопрос.

– Не знаю… – Та внимательно посмотрела на него и внезапно сменила тему. – А ты давно бодрствуешь?

Корницкий взглянул на табло хронометра, признался:

– Двадцать три часа.

– Охо-хо-хо. Ты давно должен был разбудить маневровую группу и идти отдыхать, а я тебя задержала. Ладно, с маневровой спешить не будем, но ты ложись поспи. Я пока подежурю. И подумаю.

Вацлав был уверен, что не уснёт после всего случившегося. И правда, стоило закрыть глаза, как появлялся Зенон – бородатый, закутанный в плащ, типичный древний грек. Расстояние между ними было тысяча световых лет, но бежал Зенон в сто раз быстрее. Апории не действовали, и пилот знал: стоит греку догнать его, как он превратится в кота Шрёдингера. Со всеми нехорошими последствиями.

Однако затем молодой здоровый организм победил философию. Корницкий заснул крепко, без сновидений. Зенон был посрамлён.

Проснувшись, он первым делом проверил время. Присвистнул от удивления: умудрился проспать почти десять часов, и командир его не будила. Поспешно умылся, оделся, поднялся в рубку.

В рубке было пусто. Удивляясь всё сильнее, пилот отправил вызов по интеркому. Командир не отвечала. Легла спать, не разбудив его? Поколебавшись, Корницкий спустился на жилую палубу, подошёл к каюте Дианы Шнит. Нерешительно коснулся сенсоров рукояти. Дверь была не заперта изнутри, послушно отворилась. Не требовалось входить, чтобы увидеть: каюта пуста.

На смену удивлению пришло беспокойство. Вацлав больше не сомневался, куда подевалась командир. И если она не отвечает, значит, случилась беда. Он бросился к шлюзу. Скафандр Дианы Шнит покоился на положенном месте, – в грузовой она не пошла, и на том спасибо! Корницкий тоже хотел идти в пристыкованный корабль налегке, но в последний миг передумал. Если на борту «ТС 236» случилась беда, то нужно подготовиться ко всему. Поэтому он и скафандр надел, и лазерный резак с функцией бластера прихватил – мало ли!

Один за другим раздвигали и сдвигали лепестки шлюзовые люки, – сначала на их корабле, затем на чужом. Вацлав первый раз увидел потрясающую эстетику потомков собственными глазами, смог притронуться к ней. Но даже не задумался об этом. Не останавливаясь, пробежал к рубке.

Он правильно угадал. Диана Шнит сидела за пультом, плечи её вздрагивали.

– Командир? – окликнул он.

Женщина обернулась. Глаза красные, щёки мокрые, – плачет?! Та самая «железная Шнит», за плечами которой четырнадцать звёздных экспедиций, опыт полётов в дальний космос, какой ему, новичку, не снился? Корницкий не мог в это поверить, спросил растерянно:

– Что-то случилось?

Командир кивком головы указала на дисплей. Вацлав подошёл ближе, прочитал верхнюю строку: «Персональные данные пассажиров». Перевёл взгляд на фото человека. Волосы зашевелились, ноги сделались ватными.