Синева небес

— Нет. Но это письмо личного характера, и человек, писавший его, не давал мне разрешения показывать его посторонним.

— Но вы же его еще не прочли? Стало быть, и не можете знать, о чем он вам пишет. Может, он как раз дает свое разрешение? Я могу подождать, пока вы прочтете…

Юкико поставила на огонь чайник, чтобы заварить гостю чай, и пошла в комнату для шитья. Взяв письмо, она тут же вернулась в гостиную, поскольку не вполне доверяла Такато.

Если она прочитает письмо украдкой от Такато, а потом перескажет его журналисту, то он может не поверить. Еще не известно, что он потом напишет в своем журнале. Если же вскрыть письмо при нем и тут же пересказать ему содержание, то, возможно, Такато удовлетворится и уйдет.

Юкико распечатала письмо и принялась читать.

«Как ты поживаешь? Я здоров, хотя ты и пишешь, что нет смысла спрашивать о здоровье человека, сидящего в тюрьме».

Уже от одного этого у Юкико испортилось настроение. Она написала не так. Она писала о том, что в камере предварительного заключения здоровье не требуется. К тому же, Фудзио употребил фамильярные личные местоимения, хотя Юкико не давала такого повода.

«…Я встретился с адвокатом Кадзами. Честно говоря, я был удивлен, что мой защитник — женщина. Она сказала, что ее зовут Нагиса. Имя неплохое, но мне не нравятся женщины в очках. У нее очень строгий вид, и мне кажется, что она знает свое дело, поэтому я согласен с ее кандидатурой.

Приятного в моей жизни мало, разве что только сны. В снах я встречаюсь с разными женщинами. Полицейские говорят, что я хотел убить всех без разбора, но это не так. Пусть спросят у X., с которой я ездил в Иокогаму, у X. Г., что перевела какую-то книгу о Венеции, у Д. Ю. — девушки, которая не хотела учиться и мечтала иметь домик в горах. Пусть спросят у той мадонны из многоквартирного дома, которая прижимала к себе младенца… Все они вошли в мою жизнь подобно сверкающим звездам. И все они приходят ко мне во сне.

И одна из них — ты. Ты приходишь последней. Женщина, подобных которой нет в мире. Я преклоняюсь перед тобой. Мы встретились благодаря вьюнкам.

Я сочинил стихотворение о вьюнке:

Зачем печаль

моей души несчастной

покрыта синевой?

В мучительной борьбе

цветы вьюнка погибнут в полдень,

лишь тень зальет жарой…

За адвоката наверняка заплатит моя семья. Будет лучше, если они заплатят. Я хочу, чтобы этот мерзавец — мой шурин — выложил деньги.

Я не убил ни одной женщины, которая могла принести пользу миру. Я убивал только тех, кто был ничтожеством. Идиотку, что не могла прилично сидеть в электричке; алчную женщину-продавщицу; развратниц, предававшихся похоти. Я ненавижу разврат. Я ненавижу тех, кому он доставляет радость. А вот к тем, кто страдает из-за разврата, я не испытываю плохих чувств.

Извини, что не сдержал своего обещания — не посадил семена вьюнков. Будь я на свободе, я бы непременно сделал это. Верь мне. Я не лгу».

Несмотря на уверения в искренности, Юкико испытала какую-то досаду.

Такато пристально наблюдал за Юкико, пока та читала письмо.

— Я не могу показать вам это письмо. В нем есть сведения, касающиеся только автора, — ответила Юкико.

— А как насчет оплаты услуг адвоката?

— Он пишет, что заплатит его семья.

— А что там еще?

— Стихотворение. О вьюнке.