Синева до самого солнца, или Повесть о том, что случилось с Васей Соломкиным у давно потухшего вулкана

— Здесь есть и моя ошибка, — продолжал отец. — Когда мама вскочила из-за стола и ушла с Макаром, я не знал, что она решила откупиться этой несчастной майкой. Мне надо было пойти вслед за ними и дать совет.

— Я бы хотела поскорее забыть об этом, — мать нахмурила тонкие, высоко расходящиеся брови. — Я ведь писала объявления не в расчёте на детей младшего школьного возраста… Пойми это, наконец, Витя. Я устала доказывать тебе…

— Стараюсь понять, и всё равно получилось неловко. На нас стали здесь косо смотреть. Я из каждой поездки, даже из курортной, всегда привожу телефоны и адреса новых друзей, а не завожу там недоброжелателей или врагов… Это не мой стиль жизни. Особенно мне неприятно, что у нас разлаживаются отношения с соседями по столу. В столице у меня маловато знакомств, а они бывают так нужны… Надо всё уладить с Макаром, чтобы Соломкины не думали о нас ничего такого… Ну вы понимаете.

— Что же ты предлагаешь? — нервно спросила мать.

— Если была допущена ошибка, её надо исправить, пойти на некоторые жертвы, и немедленно. И даже открыто признать перед всеми свои промахи.

— Ты хочешь, чтобы я каялась перед людьми и отдала этому мальчишке сто рублей? — с насмешкой спросила мать и резко отодвинула рукой пепельницу, сверкнув перстнями и кольцами, в том числе и найденным обручальным.

— Не хочу, а так надо. Нам дороже обойдётся, если не отдадим. Ты это понимаешь, Алик?

— Надо отдать, — осторожно сказал Алька, всё ещё пытаясь понять, зачем его позвали.

— А может, вместо сотни ему что-нибудь подарить? — спросила мать. — Что-нибудь рублей за десять-двадцать… Это, по-моему, лучше, чем давать ребёнку деньги.

— Пожалуй, ты права, — заметил отец, — твоё объявление в самом деле не было рассчитано на детей… Ты, Алик, с нами согласен?

Алька не был с ними согласен: деньги надо было отдать Макарке, деньги! И это враньё, что объявление не было рассчитано на детей: разве дети не люди, разве их можно не принимать во внимание? Разве нельзя было на худой конец вручить деньги Макаркиной матери? Ой, как пригодились бы они ей! И Макарке бы она отдала часть. Родители делают вид, что не понимают этого и хотят убедить Альку в своей доброте и справедливости. И наверно, хотят узнать его мнение: с ними ли он? Понять, чем он дышит. Они хитрят и юлят перед ним или, скорее всего, хотят, чтобы и он, Алька, вместе с ними был виноват перед Макаркой. Зачем-то им это нужно. Надо бы прямо спросить у них об этом. Да не привык он так говорить с родителями: не хотел портить с ними отношения, а теперь бы и надо прямо спросить, но не хватало смелости…

И Алька кивнул отцу:

— Согласен. — Кивнул и вздохнул про себя: «А ведь надо было поспорить…»

— Что ты считаешь лучше подарить ему? — спросил отец.

Алька пожал плечами. Пусть уж сами думают и не заставляют его ломать голову.

— Секретное совещание окончено, — отец улыбнулся. — Можешь идти.

И Алька ушёл с балкона, а мать осталась там. Ясно, родители остались для более секретного совещания, для совершенно секретного, и о чём они там будут говорить, он, возможно, никогда не узнает.

Расстроенный, с опущенной головой, Алька вышел из дома, побрёл по дорожке меж кустиков сирени и вдруг лицом к лицу столкнулся с тем самым крепкоплечим, красногубым парнем с чёрными усиками, который не так давно просил его купить пирожки и держался с ним очень по-дружески.

— А вот и ты! — сразу узнал его парень. — Ты что, здесь живёшь?

— Здесь… А что?

— А то, что, значит, ты бесценный для меня человек… Где-то тут, понимаешь ли, живут мои заказчицы. Дамочки. Снял размеры, записал адреса. Теперь заказ готов, но я никак не могу найти их… Тебя как звать-то? Не Аликом?

— Аликом, — удивлённо ответил Алька.

— У меня фирма серьёзная — везде агентура. Всё знаю. Так что не таращь глаза, — сказал парень. — Меня зовут Федя… Так поможешь?

— Запросто! — сразу согласился Алька. — С какого адреса начнём?

Федя извлёк из бокового кармана ярко-оранжевого пиджака блокнотик.

— Корпус номер восемнадцать, комната два.

— Так это вон там, пошли… — Алька решительно ухватил парня за локоть и быстро повёл к небольшому скрывавшемуся в кипарисах и тамариске корпусу. Сердце его стиснулось от радости. Он был нужен кому-то, его ценили, с ним считались… Что ещё надобно в жизни человеку?!

На террасе вокруг столика сидели несколько молодых нарядных женщин и негромко разговаривали. Федя вручил одной из них перстень с голубовато-зелёной яшмой, получил тридцать рублей, не отходя от столика, небрежно пересчитал их, и Алька повёл его по новому адресу, надеясь, что тот не последний.

Алька уже подходил к нужному корпусу, как вдруг налетел на Тайку с Ирой. Алька смутился и чуть было не отпрянул в сторону, да сумел сдержаться — что бы о нём подумал Федя? — и продолжал вести его к террасе. Тайка посмотрела на него так, будто выстрелила, кинула взгляд на Иру и, давясь от смеха, спросила:

— Ты куда это, братец? Нас не замечаешь, а мы вчера выпустили на свободу Ваську… Ух как полетел! А завтра придёт Андрюшка, если хочешь, мы и тебя возьмём с собой… Будет нескучно!