Синева до самого солнца, или Повесть о том, что случилось с Васей Соломкиным у давно потухшего вулкана

— Нет, не всю дорогу, — успокоил его Ирин дед, — когда экскурсовод устанет говорить, будет играть музыка, будут исполняться песни, сольные и хоровые.

Всё ближе надвигался Кара-Даг: вначале шли высокие холмы и отроги; потом у берега показался знакомый рыбацкий домик и вытащенные на гальку байды и ялы. Затем наплыл сам Кара-Даг — глыбистый, отвесный, серо-коричневый, мрачноватый, в прямых и косых трещинах, уступах, впадинах, осыпях; внизу и на склонах его кое-где ютились зелёные рощицы.

— Чем же всё это может кончиться, Александр Иванович? — спросил вдруг Ирин дед. — Здесь же явная несправедливость. Опытный капитан, и ещё молодой, как вы говорите, гордость флота — и такое дело… Как же так? В голове не укладывается!

— Неблагоприятное стечение обстоятельств, — сказал Васин папа. — Знали бы вы, какие встречаются запутанные, закрученные истории. Бывает так непросто отделить правду от лжи. Случай, о котором я вам рассказал, сложный. Но я почти уверен, что удастся доказать, что Коковихин прав, хотя понимаю, его недоброжелатели не сидят сложа руки, а тоже действуют…

«Что это их так волнует какой-то там Коковихин?» — подумала Ира и зевнула. Вася, по-прежнему отвернувшись от неё, смотрел на быстро проходящие берега, и, когда его папа взволнованно заговорил о Коковихине, он думал о чём-то своём. «Ну-ну, думай, хмурься, дуйся, даю тебе на это не больше десяти минут. Терпеть не могу надутых мальчишек!»

Море яростно било в круто падающие вниз стены в длинных пятнах лишайников, ревело в гротах, обрушивалось на каменные уступы, далеко забрасывая быстро тающую пену. Вверху, на фоне светлого неба в одиночку и группами громоздились причудливые скалы, и уж кого только не напоминали они! Временами даже страшно было глядеть на них…

— Как всё-таки здесь хорошо, — сказал Александр Иванович. — Каждый год смотрю, а привыкнуть всё не могу!

Глава 18. Золотые ворота

— А я, поверите ли, уже тридцать лет гляжу на всё это, — сказал дед, — и всё больше привязываюсь к этим местам.

Чёткий голос экскурсовода не умолкал:

«Прямо перед собой вы видите Лягушачьи бухты, их так прозвал некогда живший здесь известный поэт и художник Максимилиан Волошин, прославивший в своих стихах и акварелях здешние места. Далее начинается мыс Мальчин, за ним — Тупой мыс и ущелье Гяур-Бах, куда, по легенде, турки сбрасывали со скалы местных девушек».

— Какие страхи! — сказала Васина мама; она заметно побледнела и прикладывала ладонь ко лбу: видно, болела голова и чуть мутило от небольшой волны. — Никакой жалости!

— Жестокие были нравы, — вздохнул дед, не отрывая карандаша от листа альбома. — Никакой жалости и милосердия!

«Сейчас мы с вами проходим первую и вторую Сердоликовую бухту! — грохотал над головой голос. — Они очень красивые, и в них при желании можно найти замечательные по расцветке полудрагоценные камни… У юного царя Тутанхамона был амулет из красного сердолика в виде змеиной головки, арабы ценили этот камень за способность отводить злых духов, и, как известно, графиня Воронцова подарила Александру Сергеевичу Пушкину в знак любви перстень-талисман из сердолика. В эту бухту часто организуются экскурсии морем, и каждый из нас может найти…»

— Попробуй, найди здесь сердолик! — сказала Васина мама. — Туда курортников наезжает больше, чем серой гальки на пляже…

— Вася, ты был в Сердоликовой бухте? — спросил дед.

— Был.

— Ну и как она тебе? Понравилась? — опережая деда, спросила Ира.

— Ничего…

«Впереди перед вами, дорогие товарищи отдыхающие, начинается предполагаемое жерло вулкана, вы видите вон в тех стенах скалы вулканические бомбы, потёки огненной лавы, некогда вытекавшей из кратера…»

Ира задумалась и какое-то время не слушала экскурсовода.

«Уважаемые отдыхающие, гости восточного Крыма, — опять услышала она мощный всезнающий голос экскурсовода, — теперь потише… Пожалуйста, сосредоточьтесь. Сейчас вы увидите перед собой подлинное чудо этих мест — знаменитые Золотые ворота, или иначе — Ворота Кара-Дага, люди едут сюда за тысячи километров, чтобы полюбоваться этим творением природы! Сквозь ворота, эту торжественную арку, вы словно входите, проникаете в тайное тайных Киммерии — удивительной страны гор, долин и моря. Вон впереди, справа по борту, метрах в пятидесяти от берега, темнеет в море остроконечная скала; в ней словно кем-то прорублены ворота. Это они и есть, знаменитые, прославленные…»

Ира увидела, как Александр Иванович нагнулся к сыну и что-то негромко сказал. Вася заметно обрадовался, засиял глазами и недоверчиво посмотрел на папу.

— А ты не шутишь? Дай слово.

— Не шучу, — ответил Александр Иванович.

«О чём это они?» — мельком подумала Ира и стала вглядываться в приближающиеся Золотые ворота.

Ира много раз видела эти ворота в скале, подплывала к ним на таком же теплоходе. Иногда теплоход даже лихо входил на две трети в ворота, как нитка входит в ушко иголки, и все, как по команде, бросали в холодную, плотно-зелёную прозрачную глубь серебристые монетки. Бросали просто так, на счастье, а ещё и для того, чтобы не в последний раз побывать здесь…