Синдзи-кун и его попытка прожить обычную жизнь

– Ты чего по коридору бегаешь? Ну-ка в класс, урок скоро начнется. – Сатоми-сенсей попалась мне навстречу.

– Хай, сенсей. – Быстрым шагом в класс, кивнуть головой всем, кто кивнул мне, и наконец-то усесться на свое место. Сижу, а что-то в голове не дает покоя, зудит где-то на грани подсознания, что-то же я видел, что показалось мне странным.

– Класс, встать! – голос старосты.

Мы встаем, и в класс заходит Сатоми-сенсей, обводит всех взглядом, отдельно обозначив меня – нечего бегать по коридорам, я взяла тебя на заметку, кивает, произносит слова приветствия. Мы хором отвечаем, поклон и садимся. Сатоми-сенсей берет классный журнал, открывает его для переклички, и тут я буквально примерзаю взглядом к ней. На обложке журнала красуется наклейка с паучком. Сумераги-тайчо.

Перемена. Все галдят и ходят по классу, общаются группками и обсуждают последние новости, перемывают косточки ближним, распространяют сплетни. На моей парте сидит Иошико и болтает ногами в опасной близости. Во всех смыслах. Иошико-тян хвастается новым брелоком в ее коллекции. Она поднимает сумочку, в которую не то что учебник – тетрадка не поместится, вертит ее и находит среди вороха брелоков маленького паучка.

– Смотри, Синдзи! – говорит она. – У меня теперь Сумераги-тайчо есть! Она – классная.

– Угу, – бурчу я, – куда уж класснее-то.

– Да ты просто завидуешь, что у нее гарем есть, вот и все, – прищуривается Иошико.

– Угу. Завидую, – соглашаюсь. А что? Действительно, как тут Сумераги-тайчо, защитнице угнетенных и обиженных, содержательнице гаремов, не позавидовать. У нее-то поди голова о таком не болит, она р-раз – и защитила всех подряд, два – и гарем у нее. У нее! А я, так сказать, стремная половинка супермена, тот чел, который в редакции работал и статьи сам про себя писал. А его еще и дрючили там все отделом.

Вот никогда не понимал этот дуализм супергеройства – что за прикол в одной ипостаси быть сильным и уверенным, а в другой – каким-нибудь задроченным фриком? Какой-то перекос сознания получается. Значит, он сперва такой – ой я такой слабый, даже девушку свою защитить не в состоянии, постой, дорогая, а я убегу за угол, переоденусь в яркое трико и только тогда… Но это буду уже не я, и если тебе вдруг хочется кому-нибудь отсосать в благодарность, то это к супермену. Я же слабак, ничтожество, и… кстати, а почему ты еще со мной?

– А в гареме у нее две суперсильные магички, – сыпет соль на рану Иошико, – значит, одна, я слышала раньше, на якудзу работала, но потом в ней совесть проснулась…

– Ну что вы говорите, Иошико-тайчо, – вмешивается стоящая рядом девчонка из ее свиты, та самая с пухленькими губками и волнистыми волосами, золотой волной спадающими на плечи. Она тоже гяру, по стилю и по образу жизни – активно жует жвачку и лопает – поп! – розовые пузыри. Иногда пузыри лопаются так, что немного розового остается на ее губах и она ничтоже сумняшеся облизывает их языком. Я смотрю на ее губы и думаю, что все мужики – козлы, а я, судя по всему, в авангарде козлиной армии. Так, сказать, генерал козлов. Потому что вокруг меня столько красивых девочек, как говорит Нанасэ-онээсан, а я тут на губки этой девочки засматриваюсь, да прикидываю мысленно, что именно она этими губками да языком делать может. И в каких позициях… Эх… Надо всё-таки где-нибудь журналы с сиськами прикупить, невозможно уже с этими гормонами.

– И вовсе не совесть проснулась. Огненная Сестра была якудза, но Сумераги-тайчо наваляла ей как следует и силой взяла прямо на поле брани! Ах… – Горячие Губки сложила руки и мечтательно посмотрела вдаль, ее глаза заволокла мечтательная поволока, – это так романтично!

– Да, изнасилование на поле боя – и как после такого не влюбиться. Просто лучший способ ухаживания за дамой, – сказал я, вложив во фразу весь имеющийся в наличии сарказм. Кажется, даже воробей за окном сдох и упал от такой концентрации. Но Горячие Губки даже не заметила.

– Именно, – сказала она, – и взаимная ненависть переросла в другое чувство. Кья-я!!! – она покраснела и зажмурилась. Вот молодец, сама себе придумала, сама же себя в краску вогнала. Такой вот девушке и партнер не нужен, всю гамму переживаний она в одного переживет.

– Вот дурочка романтичная, – констатировала Иошико, провожая взглядом спешно убегающую подружку, – не было так. Что за чушь еще. Вообще так не бывает. «Любовь из ненависти» между Огненной Сестрой и Сумераги-тайчо не возникла никакая. Это все ересь. Ты ее не слушай.

– А я и не слушаю, – обрадовался я тому факту, что хоть Иошико-чан не верит во всякие эти… романтические бредни. Она у нас спортсменка, человек, в деталях знающий, что такое пот, кровь и сила воли, что такое бой и как бывает трудно принять поражение и не злоупотребить победой. Она – воин в душе и знает, что на поле боя нет места этому вот всему…

– Да, – продолжила Иошико, перестала болтать ногами и подвинулась немного поближе: – Потому что роман у Сумераги-тайчо с Тигрицей!