Sindroma unicuma. Эпилог

А гонка с Ильмирой? Мэл еще не тронулся умом, чтобы поверить в галлюцинацию на финише. Он видел то, что видел. Как Эве удалось? Ведь у неё нулевые потенциалы. Наглухо нулевые.

Он колебался. Посоветоваться ли с дедом? Однажды Мэл рассказал ему о синдроме. Тогда дед выслушал теорию о необычных способностях Эвы и сказал:

— Настоящая фамилия её матери не скажет тебе ни о чем, а мне она хорошо знакома. Есть у меня подозрение, но для пущей уверенности нужно найти её родословную. Появятся результаты — сообщу.

Дед поставил перед собой трудновыполнимую задачу. Вся информация о побежденных в гражданской войне и сосланных на западное побережье сосредоточилась в секретных архивах департаментов и министерств в разрозненном виде. Данные собирались по крупицам и кропотливо складывались в сложный паззл.

Мэл приглядывался к Эве. Искал странности, неадекватности в поведении — и не находил. Смотрел в глаза и выискивал в их глубине ответ на мучивший вопрос: а так ли хорошо он знает Эву? Она оставалась запертым ящичком, полным тайн и загадок. И одну из них, сама того не подозревая, вытащила на свет южанка, пронесшаяся метеором по отношениям Мэла и Эвы.

Мак тоже не верил. Он долго не мог успокоиться после девчачьего состязания, о котором гудела столица.

— Слушай, может, у твоей «Турбы» есть душа? Такое бывает. Читал?

Конечно, читал. Теорию, согласно которой человеческие души после смерти якобы могут попасть в неживые предметы. А другая теория гласила, что электромагнитное поле работающих приборов «оживляло» их, наделяя самостоятельным интеллектом.

— Ну, да, — ответил скептически Мэл. — Странно, что душа проявилась, когда Эвка села за руль. А где эта душа пряталась раньше? И после гонок пропала.

— Потому что это женская душа! — осенило друга. — Взяла и показалась. Женщина-машина поддержала на трассе женщину-водителя. Каково?

— А мне, значит, не показывается. Почему? — спросил с ехидцей Мэл.

— А зачем? Ей с тобой хорошо. Кайфово. Панель поглаживаешь, капот полируешь. Вот и не высовывается.

Мэл сплюнул. Достали уже. Он потирал кулаки, пытаясь вычислить сплетников, распространяющих слухи кое о чем в трио «Эва+Мэл+Ильимира», и не собирался выслушивать сумасшедшие фантазии кое о чем с ожившей и влюбленной тачкой. Во бред!

Эва, которой тоже не давали покоя гуляющие россказни о поддержке темных сил, выдвинула свою гипотезу: мол, её синдром влияет и на неживые предметы, имеющие сложную конструкцию. И привела в качестве примера умолкший институтский горн.

Мэл полюбопытствовал у деда, возможно ли таковое.

— Интересное предположение, — ответил тот. — Дай время обдумать, посоветоваться со знающими людьми.

А вскоре подозрения вылетели из головы Мэла, потому что будни никто не отменял.

Первого сентября стартовал осенний семестр, и неожиданно выяснилось, что на пороге стоит последний год обучения. Точнее, не выяснилось, а осозналось, когда в распахнутые парадные двери потекли робкие первокурсники и матерые выпускники, запрудив институтский холл. Мэл заранее отнес в деканат заявление о самостоятельном изучении лекционного и практического материала, который будет пропущен по причине подработки.

— Почему без дамы? — спросил Дэн, когда утром, за завтраком в столовой, Мэл рухнул рядом — раздраженный и не в духе.

— Потому, — отрезал мрачно.

— И цертаму* пропустил, — добавил Мак. — Вчера разыгрывали certus exempul*. Нашлись дела поважнее?

— Нашлись, — ответил желчно Мэл. — Подбирать шторы в тон обоям.

Мак закхыкал.

— Вот ведь бабьё, — пробурчал Мэл. — Целый день мотались по магазинам. Объездили город вдоль и поперек.

— Удачно?

— Очень! — взвинтился Мэл. — То полоски не под тем углом, то цветочки крупные, то ткань тонкая, то мнется, то колется, то тяжелая, и её любимый котик-обормотик не сможет запрыгнуть на подоконник. Тьфу!

— А я предупреждал, — ухмыльнулся Мак, играя вилкой. — Бабы — зло. Она тебя подмяла. Сказала: «цыц», и ты поджал лапки как дрессировавнный.

— Ну да, зло, — протянул Дэн. — Давай, договаривай до конца. Дыма без огня не бывает.

— Какой дым? — удивился искренне Мак. — Веревки вьет, вот и весь сказ.

— Это потому что ты не вникал в женскую психологию, — ответил Дэн и обратился к Мэлу: — Она обиделась?

— Было малость, — ответил тот неохотно. — Разве я виноват, что у нее кулебяка не получилась? Так и сказал. Врать мне, что ли, если тесто сырое, и начинка пересолена? Сказал бы, что вкусно, пришлось бы съесть.

Дэн посмотрел с таким видом, будто перед ним сидел бесконечно больной аутизмом человек, с которого нечего взять и ругать — грех.

— Она старалась, пекла?

— Ну-у… старалась.

— Хотела сделать тебе приятное?

— Ну-у… хотела, — признал хмуро Мэл. Ему не нравилось, что друг в точности повторял слова Эвы, прежде чем она расплакалась.

— А ты залепил в лоб, что неумеха, и лучше бы ей к плите не лезть, потому что тебе хочется остаться живым и здоровым.

— Не так. Вернее, не совсем так.

— И чему удивляешься? — развел руками Дэн. — Помирились?