Sindroma unicuma. Эпилог

Засунуть бы их способности им же под хвост.

— Долгу — двенадцать лет, и он будет уплачен в обмен на достоверную информацию. Я договорился о встрече. По-прежнему уверяешь, что причин для беспокойства нет? Я могу присутствовать при разговоре.

— Не нужно, — повторил Мэл. — Я справлюсь.

А то дед не понял.

Его должник неуловимо напоминал хромого, разве что был старше и с проблесками седины на висках. Держался с достоинством и имел соответствующий чин. Генерал разведки. Черт, они определенно выбешивали Мэла своей идеальной нечеловечностью. Слишком сильные, слишком ловкие, слишком быстрые. Непредсказуемые и импульсивные. И высокомерные. Те, чьи гены пробуждались в организме Эвы каждое полнолуние. Черта с два! Они — всего лишь блохастые и пусть радуются, что эволюция позволила им ходить и бегать на двух ногах, а не на четвереньках.

Однако блохастые сумели адаптироваться в современном мире, сохранив субкультуру и генетическую чистоту в силу несмешиваемости с людьми.

Да, понятие нерушимой связи существует, но встречается нечасто, — признал рассказчик. Будни гораздо прозаичнее. Самка может выбрать партнера, не дожидаясь очередного полнолуния, и тогда союз заключается по обоюдному согласию. Если у неё есть защитники — отец или братья, то охота носит формальный характер. В противном случае, на самку могут претендовать не менее двадцати половозрелых мужских особей. Или больше. В полнолуние побеждает сильнейший.

— Это же принуждение! — не сдержался Мэл. — Вдруг ни один из кандидатов ей не понравится?

— Она сумеет за себя постоять. И тогда охота будет пустой.

О да, сумеет. Расчетливая кровожадность, хладнокровие в прищуре, обманчивое спокойствие, веер кинжальных когтей, неслышные крадущиеся шаги… В арсенале Эвы имеется немало уловок, призванных обездвиживать и калечить потенциальных претендентов. Но не Мэла. Пожалуй, она мягка с ним. Потому что любит.

— Но ведь самка… — запнулся Мэл, произнеся чуждое слово. — Она может отказаться от охоты!

— Может, — согласился собеседник. — Но надолго ли? Рано или поздно луна выгонит её из тени. Заставит показаться.

Офигительно оптимистичный прогноз. Остается надеяться, что у блохастых понятие «рано» означает десяток лет, а лучше полвека. Эва справится с зовом, а Мэл защитит её.

Что еще? В полнолуние велика вероятность зачатия. Если таковое произошло, организм самки программируется на вынашивание и появление потомства. Соотношение женских и мужских особей — в пользу последних. Отсюда вывод: каждая самка — на счету. Вот невезуха, ёксель-моксель.

— Ваша семья? — кивнул Мэл на фотографию в рамке. — Большая.

— Да, — ответил мужчина с гордостью. — Четверо сыновей и две дочери. Одиннадцать внуков. Младший сын сейчас в поиске.

О*ренеть. Его сын в поиске. Выведывает и разнюхивает. И сколько их, желающих заполучить самку в личное пользование? Туева хуча. Свора. И хромой в том числе.

Ну, так подавятся. И думать забудут об Эвке.

Следующий шаг — выявление причин Эвиного страха. Однозначно это не символистик, он не навредит ей. Значит, кто-то другой из них. Из блохастых. Тот, кто в полнолуние мог столкнуться с Эвой и распознать её. Круглая луна делает Эву заметной. Блеклый свет льет с небес и оставляет на ней метку. Значит, нужно искать того или тех, кто недавно появился в институте.

Чтобы вычислить сопляка с первого курса, хватило одного дня — спасибо многочисленным приятелям. Вечером Мэл ненавязчиво поинтересовался у Эвы: сталкивалась ли она с неким типом, поступившим в этом году в институт? И добавил небрежно:

— Представь, он тоже оборотень. Не знала?

— Нет, и знать не хочу, — ответила Эва дерганно. Ни любопытства в глазах, ни заинтересованности в голосе. Что и требовалось доказать. Таким образом, участь блохастого определилась.

Назавтра после обеда Мэл проводил Эву на занятия, но на работу не поехал. Дождавшись телефонного звонка, встретился на институтском крыльце со знакомым из отцовского департамента, и после краткого разговора тот вручил пухлый конверт. Вернувшись в холл, Мэл поднялся на третий этаж, где перед аудиторией толпились первокурсники с внутреннего факультета. На него пялились и почтительно расступались, пропуская.

— Нужно поговорить. Отойдем, — сказал Мэл парню, хотя тот был ростом едва ли ниже Мэла. Косая сажень в плечах. Лось.

Отошли в сторонку. Вернее, за угол.

— Значит, так. Тебе показалось. Нюх подвел, глаза обманули, — начал без обиняков Мэл. — Сила есть, а памяти бог не дал. Поэтому ты забудешь.

— Да ну? — отреагировал нахал. И ведь понял, о ком идет речь.

— В баранки гну. Таких, как ты.

Блохастый ухмыльнулся.

— А я не хочу забывать, — ответил лениво и надул пузырь из жевательной резинки.

— Захочешь.

Мэл достал из конверта снимки. Свежеотпечатанные, слегка размазанные. Фотограф следовал за объектами наблюдения по пятам и фиксировал при большом увеличении.