Читаем Синдром удава полностью

И опять своеобразное везение. Бревно, перекатившееся через меня, оказалось не таким уж толстым... Всего месяц провалялся в санчасти. За это время познакомился с инженерами-зеками, работающими в конструкторском бюро порта. Туда как раз требовался конструктор-чертежник.

КБ находилось в общей охраняемой зоне, примыкающей к лагерю, и на работу мы ходили без конвоя. Работали там вольнонаемные и зеки. Я быстро освоился с относительно новой для меня профессией и флотской терминологией. Помогло и знакомство с иностранными языками. Значительная часть технической документации была на английском и немецком языках. Вольнонаемное начальство часто обращалось ко мне за консультацией.

Я с головой ушел в работу, забывая порой, что нахожусь в заключении. Побывал почти на всех кораблях, приписанных к Дудинскому порту. Знал многих капитанов и главных механиков. Каждый раз, вступая на палубу корабля, испытывал подобие пьянящего чувства свободы, как свежее дуновение ветра. Наверное, потому, что акватория порта была вне лагерной зоны. Водный простор в отличие от земли ВОХРа[23] пока еще не сумела опутать колючей проволокой.

Время от времени в лагерь поступало пополнение — караваны барж с заключенными. Одна из барж села на мель. Ее оставили до прихода буксира. Время шло, а помощи все не было. В радиорубку порта стали поступать тревожные радиограммы. Поначалу на них не очень обращали внимание — подумаешь, села на мель, не тонет же... Радиограммы продолжали поступать. Это уже были сигналы бедствия: «Ускорьте присылку буксира, формуляры (так условно в радиограммах именовались заключенные) — начинают портиться»... Когда наконец злополучную баржу приволокли в порт, «формуляры» из трюма вытаскивали на носилках. У многих из них лица были прикрыты шапками.

С окончанием летней навигации мой вольнонаемный шеф уехал до весны домой в Игарку. Меня оставил вместо себя — исполняющим обязанности начальника КБ.

Приближалась зима, дни стали совсем короткими. Вскоре наступила полярная ночь. В соседнем отделе работала симпатичная девушка Лена. Худенькая, с короткой стрижкой и непокорной каштановой челкой. Она недавно приехала в Заполярье по комсомольском призыву. Лена стала часто заходить к нам в КБ. То угостит чем-нибудь, то просто поболтает...

Стали подшучивать, что зачастила она к нам из-за меня. А шутки эти были опасными. За связь с зеком для нее: исключение из комсомола и высылка на Большую землю — так здесь именовалась остальная не заполярная территория страны. Меня за связь с вольнонаемной женщиной отправили бы в штрафной лагпункт. Все это я знал и упорно сохранял между нами деловую дистанцию.

Иногда мне приходилось задерживаться на работе. Случайно или преднамеренно Лена задерживалась тоже. Однажды, когда мы оба задержались, началась «черная пурга» — ураганный ветер и сплошная снежная карусель.

Были случаи, когда такая пурга сметала с дороги колонну заключенных вместе с конвоем. Находили их уже мертвыми. Правда, в последние годы «черные пурги* стали помягче, но все равно в одиночку передвигаться было опасно, а порой и не под силу. Ветер сбивал с ног и стаскивал с дороги. Мы с Леной хотели переждать, но пурга не унималась. Идти было рискованно, но и остаться вдвоем, возможно, на всю ночь — не менее опасно. Мы хорошо это понимали, а потому решили идти.

Едва ступили за порог, на нас обрушился неистовый снежный смерч. Ничего не было видно, кроме сплошной снежной пелены, настолько плотной, что нельзя было разглядеть даже ладонь вытянутой руки (отсюда и название — «черная пурга»). Идти против ветра вообще было невозможно. Тогда мы стали лицом друг к другу, прижались щекой к щеке, обхватив друг друга, как борцы, начинающие схватку. Только так можно было, пусть медленно, но продвигаться. Один шел спиной вперед, другой направлял его и подталкивал, помогал преодолевать напор ветра.

Но вот сильнейшим порывом нас сбило с ног и потащило с дороги вниз под откос. Я не сумел удержать Лену и тут же потерял ее из виду. А меня все волокло, пока на пути не возникло препятствие. В него я и уперся. Это оказался перевернутый ковш для транспортировки расплавленных шлаков. По размеру и форме он отдаленно напоминал кремлевский Царь-колокол. Сходство усиливалось еще и тем, что край у ковша, так же как и у колокола, был отбит.

Совсем рядом я услышал голос Лены и очень обрадовался. Если бы не это препятствие, неизвестно, чем бы все кончилось. Ураган усиливался. Мы разгребли снег и через пролом вползли под ковш. Отверстие вскоре занесло снегом. Снаружи неистовствовала пурга, а здесь было почти тихо. Только ковш глухо гудел под ее бешеным напором.

Перейти на страницу:

Все книги серии Секретные миссии

Разведка: лица и личности
Разведка: лица и личности

Автор — генерал-лейтенант в отставке, с 1974 по 1991 годы был заместителем и первым заместителем начальника внешней разведки КГБ СССР. Сейчас возглавляет группу консультантов при директоре Службы внешней разведки РФ.Продолжительное пребывание у руля разведслужбы позволило автору создать галерею интересных портретов сотрудников этой организации, руководителей КГБ и иностранных разведорганов.Как случилось, что мятежный генерал Калугин из «столпа демократии и гласности» превратился в обыкновенного перебежчика? С кем из директоров ЦРУ было приятно иметь дело? Как академик Примаков покорил профессионалов внешней разведки? Ответы на эти и другие интересные вопросы можно найти в предлагаемой книге.Впервые в нашей печати раскрываются подлинные события, положившие начало вводу советских войск в Афганистан.Издательство не несёт ответственности за факты, изложенные в книге

Вадим Алексеевич Кирпиченко , Вадим Кирпиченко

Биографии и Мемуары / Военное дело / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии