Синдром синей бороды

Лика моргнула, силясь понять, что он говорит. Дошло, качнула головой:

— Не-ет…

— Прекрасно. Давно на машине не ездила? А на троллейбусе, автобусе?

— В-в-в… н-на-а маршрутке, — выдавила Лика, не сводя взгляда с Вадима… Его спокойный вид, благожелательный тон успокаивали ее. Страх отпускал, постепенно таял.

— Молодец. Значит такси, как вид транспорта ты освоила? Замечательно, ты просто — герой. А метро?

Кивнула, смущенно улыбнувшись, оттерла слезы ладошкой:

— Там людей много.

— А. Так и нас не мало — двое, — облегченно улыбнулся мужчина, видя, что девушка приходит в себя. — Ты как? Лучше?

— Да.

— Музыку включить?

— А?… Н-не знаю…

— А что любишь?

— Блюз.

— Серьезно? — удивился Вадим.

— Р-рок-блюз, — уточнила Лика.

— Да вы гурманка, мадмуазель.

Девушка глубоко вздохнула, совершенно придя в себя, смутилась, сообразив, что, наверное, шокировала Вадима своим поведением.

— А как эта поза называется? — улыбнулся он, скопировав Лику: голова свесилась на грудь, кулачки сжаты. — Смущение, да? Ясно. Тогда зачем нам сберкасса? Остаемся? В полнейшем смущении обсудим рок-блюз и…

— Нет, надо е-ехать.

— Точно?

— Не смейся, Вадим, я знаю что шокировала тебя, из-звини…Но надо ехать, иначе будут неприятности. Вероника Львовна будет недовольна.

Вадим отвел взгляд: `ты меня не шокировала, малыш, ты меня морально раздавила своим видом'. Повернул ключ зажигания. Покосился на Лику:

— Готова? Вперед?

— Ага, — сжалась опять та, услышав работу двигателя. Вадим взял ее ладонь в свою руку и нажал на газ. Машина плавно тронулась с места.

Он ехал так медленно, что, пожалуй, вызывал недоумение не только у владельцев других авто, но и у прохожих. Однако ему было все равно — он приручал Лику, приучал к машине, успокаивал. Девушка сначала сидела ни жива, ни мертва, остекленевшими глазами глядя перед собой, но вскоре справилась с собой, начала вести себя более раскованно, даже поерзала на сиденье, устраиваясь удобнее. Щеки немного порозовели, взгляд стал осмысленным, почти спокойным, и губы уже не отдавали синевой. Вадим, видя перемены, постепенно увеличил скорость, перейдя с черепашьей, на нормальную.

— Может, познакомился? — улыбнулся, чуть сжав ладонь трусишки. — А то, как-то странно себя чувствую. Везу женщину своей мечты… и ничего не знаю о ней, кроме того, что она домработница по имени Ларика, по фамилии Цезарева, — усмехнулся, умиляясь самому себе. — Запоздавшее предложение да? Пару б часиков назад?

— Что ты хочешь обо мне знать?

— Все, что и ты обо мне.

— Я о тебе все знаю, — заявила неожиданно для Вадима. Он удивленно покосился на нее: шутит? Нет, взгляд, устремленный на него честный и просто лучится теплом и доверием. Грекову даже неуютно стало, и мысль мелькнула: хотел он на этот капкан другого зверя поймать, да похоже сам в него и попал…

— Вот, как? И что же `все' ты обо мне знаешь?

— Главное: ты послан мне Богом, а я тебе.

`Еще не лучше', - выгнул бровь Вадим: и как теперь выкручиваться? А о чем он думал, связываясь с такой простушкой?

— Поясни.

— Мне тебя дождик на стекле нарисовал. Тебе было плохо, ты плакал, а потом улыбнулся и слезы высохли… Правда и ты исчез. Я тогда не поняла ничего. Подумала, кому-то плохо, нужна моя помощь, еще спросила: где ты? Чтоб знать, где искать, чтоб помочь. А потом увидела тебя у Грековых и все поняла.

— Счастливая, — кивнул Вадим: он ничего не понимал.

— Ты не веришь?

— Верю. Раз дождик меня нарисовал, так тому и быть… Вопрос только возникает, Лика: дождь вон, опять пошел, сейчас еще что-нибудь нарисует, и что будешь делать?

— Думаешь, я ненормальная? — загрустила девушка.

— Разве я это сказал?

— Нет, но ведь подумал, правильно? Ты не расстраивайся, про меня все так думают, я не обижаюсь. Да и что на правду обижаться?

— Ты считаешь себя ненормальной?

— Не знаю… иногда — да, иногда… наверно.

— Ненормальные обычно считают себя нормальней всех.

— Люди разные, и по-разному себя и друг друга оценивают. Я в этом отношении на специалистов полагаюсь. Виктор Андреевич, например, считает что я, — Лика наморщила лоб, припоминая медицинский термин, — психически нестабильна. В карточке по-другому написано, но почерк неразборчив и я не поняла. А говорит Виктор Андреевич именно так. А вот Татьяна Петровна говорит, что у меня очень восприимчивая психика и фобий много, поэтому я и… посвистываю.

— Так и сказала? — нахмурился Греков: в шею б гнать таких специалистов!

— Ага. Она веселая, все время смеется над тем, что я говорю.

— И где ж ты с таким чудо-доктором познакомилась? — не скрывая желчи, спросил Вадим.

— Вероника Львовна устроила.

— Какая у нас хозяйка добрая.

— Да, — серьезно приняла похвалу девушка. — Она замечательный человек, просто сложный. Так и жизнь у нее сложная.

— Не заметил. И сколько с тебя, как с протеже замечательной женщины берут?