Синдром синей бороды

Греков устроился грузчиком в магазин, снял комнатушку в коммуналке у Черта на рогах и принялся штурмовать места тусовки иностранцев: университеты, клубы, дискотеки, рестораны, просаживая все деньги на свою затею. Проходил месяц за месяцем, но толку не было, и вот удача: страшненькая, похожая лицом на мелкого грызуна француженка, клюнула на него. Она все время смеялась, и копна легкомысленных кудряшек вздрагивала от звенящего смеха. Толстый вязанный шарф, смотрелся на ее тощей шее единственным подспорьем для головы. Ломанный русский резал слух, оценивающий, словно одежду в бутике, взгляд, вызвал желание нагрубить. Но Вадим держался и вел себя правильно, ломал себя, ломаясь перед ней, но не навязывался, привязывая. Развязка была неожиданной: Николь напрямую спросила, что ему надо и предложила помощь по эмиграции за определенную мзду.

И как он раздобыл столько, сколько она запросила?

Но раздобыл ведь…

Франция. Нет не та блестящая огнями и неоном вывесок, что блазнится многим. Другая, захолустная, прозаическая и до оскомины напоминающая Вадиму провинциальные городки России.

Он отдал Николь все что заработал, и оказался один на один со своими трудностями. Развод был оформлен в рекордные сроки, и через месяц Вадим уже чистил рыбу в Марселе, работал официантом и дворником, мыл машины и заворачивал пончики проезжим в кафетерии автозаправки на трассе Драгиньян — Экс-ан-Прованс, а по ночам учил французский язык и маркетинг. Через два года, в Ницце он приглянулся Ингрид, высокой ухоженной шведке. Они сблизились и та, разглядев в русском мальчике перспективного дельца, увезла его в Швецию. Постепенно чахлый бизнес Ингрид, переданный Вадиму, расцвел…

Греков задумчиво посмотрел на свои руки: они знали самую черную работу, они ласкали и убивали, они искусно мухлевали в вист и честно подавали милостыню, редкую, но достаточную, чтоб забыть паперть христианского собора на месяц или два. Да, он не верил в Бога воспитанный атеистом, и плевал на черта, будучи ему подстать, но о душе задумывался, и, не имея комплексов, имел моральный кодекс. И следуя его пунктам, сейчас хотел лишь одного — решить вопрос с Ликой, избавиться от обременяющего, изматывающего его, и отвлекающего от дела, влечения к девушке. Цель Грекова — Егор и его семья, и он рискует уйти в сторону, если будет размениваться на сопутствующие эмоции. Лика потерпевшая? Положим. Но разве это касается его? И с какой радости он будет помогать ей? Зачем ему лезть не в свое дело? Достаточно того, что он отказался от решения использовать девушку в своих целях. Это и будет — милостыня ей, успокоением себе.

Черт! Тогда где успокоение? И отчего ему не терпится увидеть Лику?

Влечение? Возможно. Любопытство? Скорей всего.

Значит, нужно удовлетворить первое и второе, и со спокойной совестью забыть об инциденте.

Хлопнула дверь. Вадим выглянул в коридор: Лика, скинув кроссовки, застыла в прихожей, разглядывая мужчину. В руках у нее был огромный, тяжелый по виду пакет, из которого торчала палка сырокопченой колбасы.

— Привет. Отоварилась с утра? — выгнул бровь мужчина, перехватывая у девушки ношу. Лика с минуту зачарованно смотрела в глаза Грекову, и того вновь обуяло состояние легкого шока. Засосало в омут черных глаз, в их тепло и дымку печали. Забылось все, о чем он думал, стало не важно все, что хотел.

— Это Ярослав вчера оставил. В холодильник нужно положить.

— Вот как? — очнулся. И невольно улыбнулся, вспомнив свои вчерашние мысли об удачливом племяннике и продажной домработнице. Пошел на кухню, спрашивая на ходу. — Он заходил к тебе?

— Да, позвонить надо было, а сотовый заблокировался.

— А пакет?

— Как бросил в прихожей, так и остался бы, не запнись я об него. Забыл. Ярослав вообще забывчивый. Вероника Львовна, наверное, его вчера ругала, да?

— Нет. За что?

— Продукты.

— По-моему это экспромт парня. Родители не в курсе. Возможно, хотел таким образом за дневной концерт извиниться.

— Сильно возмущались? — почти шепотом спросила Лика, прижав сжатые в кулачки руки к груди. Вадим внимательно посмотрел на нее, и отвернулся, поставил пакет на стол. Стал выкладывать из него продукты, чтоб только занять себя чем-то, отвлечь от расстроенного, даже испуганного вида девушки. Да и ее успокоить. — Помоги.

— Ой, а может не надо выкладывать, прямо с пакетом в холодильник убрать? Пусть сами разберут.

— Хорошо. Если войдет.

Впихнули общими усилиями и, посмотрев друг на друга, заулыбались:

— Получилось, — заметил Вадим, и провел ладонью по волосам девушки. Она не отстранилась, не смутилась, смотрела на него и улыбалась так, что можно было ослепнуть. Мужчина подтянул ее к себе и обнял за талию. — Ты с кем-нибудь встречаешься?

— Нет.

— Встречалась?

— Да. Два года.

— Бросил?

— Почему `бросил'? Расстались.

— А почему?

Девушка пожала плечами, задумалась:

— Почему люди вообще расстаются? Не подходят друг другу или больше не любят.

— А какая из этих причин стала вашей?

— Наверное, и та и другая. Я не думала.

— Странно звучит, не находишь?

— Обычно.

— Нет. Расскажи о нем: он плохой человек, да? Женатый?