Синдром самозванца

Диана трясла меня за плечо, а я был словно в коматозе. Мне хотелось отключить в голове проигрыватель, который продолжал показывать картинку, как Кира бережно переносит малышку за борт лодки, кидает в теплую лазурную гладь, которая смыкается над головой девочки крошечным водоворотом. Милое личико тонет в прозрачной глубине. Я этого не видел, все это мои фантазии, которые остановить невозможно. Фильм повторяется и повторяется. Кто был следующим? Павел назвал младшую дочь Варечкой. Я пытался вспомнить, как зовут среднюю дочку Отлучных, но никак не мог. Старшую зовут Илоной, а вот как среднюю? Кира почти совсем не говорила о дочерях, не называла их имен, за исключением старшей, которая провинилась и поэтому попала в зону всеобщего позора. Но в материалах дела я видел имя девочки неоднократно. Видел, но никак вспомнить не могу.

— Как зовут среднюю дочь Павла? — спросил я у Дианы.

Она перестала трясти мое плечо, моргнула и ответила:

— Евгения.

Да, точно.

— Спасибо.

— Скоро приедет Соня. Уже скоро, — сказала Диана.

Мы были в офисе ПАР. Зачем-то притащился детектив Андрей со своей сумкой-почтальонкой и разбитым планшетом. Он осторожно ковырял пальцем стекло, пытаясь перелистнуть страницу, но потрескавшийся экран глючил и не давал подцепить край приложения.

— Судя по документам, перед Новым годом Павел вместе с семьей улетели в Коломбо, Шри-Ланка, — сказал Андрей. — Обратные билеты у них на 5 января, но ими никто не воспользовался. Я уже позвонил на работу Кире, там сказали, что она взяла отпуск за свой счет, но сделала это, когда была уже не в России.

— А заявление в полицию Шри-Ланки удалось подать? — спросил я.

— Конечно, и я даже разговаривал с ними, — ответил Андрей, — там поняли всю серьезность ситуации и разыскивают их.

— Кого — их?

— Павла и его семью.

— Скорее всего, искать нужно только Павла, — предположил я. — Потому что Кира и девочки мертвы.

— Мы этого не знаем.

— Но мы можем предполагать, что это так, — ответил я, — у нас для этого все основания. И если вы дали ориентировку на двоих взрослых и троих детей, то они пройдут мимо одного Павла, потому что ищут пятерых.

— Ну что вы, Виктор, — сказал Андрей, — я, конечно же, сходу сказал, что цель — белый мужчина, русский, который может притворяться европейцем. Может быть в сопровождении женщины, с ними могут быть трое детей.

— В Министерство туризма делали запрос? В каком отеле они поселились? — спросил я. — В Минсвязи запрашивали информацию по поводу покупки сим-карты?

— Да, — сказал Андрей, — ребята-полицейские очень толковые, не переживайте. Они свою работу знают.

— Никто свою работу не знает, — ответил я. — Мы все обосрались.

— Вариантов два, насколько я понимаю. Первый: то, что видел Виктор, на самом деле правда. Мы ошиблись, Павел убийца, и он убил или убьет свою семью. Второй: Павел не убийца, но кто-то продолжает угрожать его жизни и заставил его сделать то, что он сделал. Все так?

Соня приехала в «разобранном» виде: в черной оверсайз футболке Monochrome и коричневых джинсах, волосы небрежно заколоты и собраны в пучок на затылке, на лице нет макияжа. Пластмассовый глаз отливает тревожным блеском. Она стучит по столу ручкой, пытается что-то писать в блокноте, но получаются невнятные каракули.

— Ну, есть еще вариации, — сказал Андрей. — И они зависят от того, как вовлечена Кира. Она либо с ним заодно, либо нет. И если они с Павлом заодно, то спектакль ли это? Может быть, они в самом деле решили убить своих детей.

— Однозначно игра продолжается, — заключила Диана. — И наше решение должно исходить из того, участвуем ли мы в ней или умываем руки.

— А у нас есть выбор? — спросила Соня. — Лично у меня его нет. На кону репутация ПАР. По моему заказу все было сделано. ПАР организовал вызволение Павла, это наша — моя — ответственность.

— Возможно, стоит ее принять и поступить правильно, — сказал Андрей. — Обратиться в полицию и позволить профессионалам выполнить свою работу.

— А чего мы ждем? — спросила Соня.

— Ничего, уже все сделано, — ответил Андрей. — Мы поедем к следователю, все ему расскажем. Но мы ведь на этом не собираемся остановиться? А стоило бы.

— Я еще не решила, — сказала Соня.

— А что здесь решать? — спросил Андрей. — Кажется, мы уже достаточно сделали. Надо остановиться и позволить…

— Андрей, ваше мнение я уже услышала, — прервала его Соня, — я хочу послушать Виктора. Что скажете, Виктор?

Я взял стаканчик с кофе и сделал два больших глотка.

— Образ действия убийцы бортпроводников ни на мгновение не допускает публичной казни, — сказал я. — Убийца ни разу не заинтересован в том, чтобы его видели в процессе. Он и сам этого процесса всячески избегает. И тот факт, что нам пытались продемонстрировать драматичную сцену, означает только одно: нас пытаются водить за нос. Сбивают нас с толку. Так поступают только тогда, когда наступает опасная близость к истине.

— Вы предлагаете просто проигнорировать увиденное? — спросила Соня.