Синдром самозванца

– Ну почему же, – возразил я, – у меня здесь мама. Мы общаемся, хоть и не так часто, как раньше.

– Я имею в виду друзей. Все твои друзья покинули Россию.

– Ну, это их выбор, – сказал я. – И потом, никто из них не работал в адвокатуре. Ты видела хоть одного адвоката, который свалил? Куда? Где нужен адвокат со знанием российского права? Да нигде. Они все цивилисты, большая часть вообще менеджеры. Универсальная профессия.

– А ты у нас, значит, уникальный? – улыбнулась Полина.

– Не уникальный, – ответил я и сделал глоток кофе. В этом ресторане было прекрасно все, кроме кофе (пережженный, горький и при этом невероятно горячий). – Я бы сказал, с особенностями образования и навыков. Для применения такого специалиста, как я, нужны особые условия.

– Но ты ведь сейчас осваиваешь новую профессию, насколько я и вся Россия можем судить по подкасту твоей напарницы. Я имею в виду профайлинг.

– Ага, – сказал я. – И тоже из разряда «поднимаем отстающее». Профайлинг на вооружении в полиции везде уже есть. Этим я тоже никого не удивлю. И удаленно не поработаешь, вот прям вообще никак.

– А ты уехать хочешь?

– Не знаю.

– Ну, вот поэтому и не получается у тебя придумать, чем заниматься. Если что, двери нашей галереи для тебя всегда открыты.

Поля немного рассказала о своей жизни. С тех самых пор мало что у нее изменилось, она по-прежнему встречалась с тем парнем, художником-«неудачником», который продавал картины по десять тысяч евро за штуку и считал, что никогда и ничего стоящего не напишет. О том, что большинство художников в мире и не мечтают за такие деньги сбагрить работу, он не задумывался.

– Это сложные отношения на самом деле, – сказала она. – Представь себе: человек никогда не доволен собой. Он никогда не счастлив. Он уверен, что всегда будет посредственностью, от которой не стоит ждать ничего толкового. Мы даже в ресторане с этим сталкиваемся: он не заказывает хорошее вино, потому что не считает, что достоин. Не любит дорогих блюд, потому что рано или поздно люди, купившие его картины, опомнятся и потребуют вернуть деньги, а он все спустил на высокую кухню… Понимаешь?

– Имеешь в виду синдром самозванца? Очень хорошо его понимаю.

Поля округлила глаза и сделала крошечный глоток кофе. Как настоящая француженка, она заказала не пол-литра американо, а малюсенькую чашечку эспрессо, где на донышке поблескивал кофейный плевок.

– Ты тоже гонорары не тратишь? – спросила она.

– Трачу. Еще как. Мой синдром только ворчит, на жизнь не влияет.

– Считай, повезло, – ответила она и как-то странно на меня посмотрела, словно увидела в первый раз. – Ты сильно изменился, Витя. Стал старше, что ли.

– А ты совсем не изменилась, – ответил я. – Как была красивой и молодой, такой и осталась.

– Ну, я не имею в виду, что ты стал старым, – рассмеялась Поля. – Ты скорее возмужал.

– И выгляжу на сорок! Я примерно лет с шестнадцати выгляжу на сорок. Так что мне уже плевать.

Полина окинула взглядом мои волосы и бороду. Я знаю, что она увидела: седину. Это у меня тоже давно, лет с двадцати трех, если не раньше. Генетика. Но я не заморачиваюсь по этому поводу, правда. Меня искренне восхищают мужчины, которые тщательно следят за своими волосами, чего-то там красят, увлажняют и выглядят так, словно перед ними вечно включенная камера, транслирующая их в прямом эфире на миллионы зрительских глаз. Когда в Москве только-только стали открываться барбершопы, я тоже «подсел» на всякие процедуры типа покраски бороды, питательных масок для лица и восковой депиляции волос в ушах. Ну да, выглядит аккуратно, но буквально неделю, а потом все возвращается на круги своя: краска смылась, волосы в ушах отросли и надо начинать по новой. А мне лень.

– Как обстоят дела с опекой? – спросила Поля.

– На самом деле все не так страшно, – ответил я. – Я написал в соцслужбу письмо, а потом еще позвонил. Милая девушка по телефону сказала, что никаких проблем не предвидится, если я хочу заботиться о Жанне и готов создать ей условия, они пойдут навстречу. Так что дело за малым – собрать документы, подать их и дождаться решения.

На мой телефон пришло сообщение от детектива ПАР Андрея: «Доктор покинул страну».

Я извинился перед Полиной, вышел из кафе на заполненную спешащими по всем делам сразу женщинами Тверскую улицу. Закурил, повернул в ближайший двор, чтобы не торчать у всех на виду, и набрал Андрея.

– Что значит – он покинул страну? – спросил я.

– Ну-у-у… – ответил Андрей так, словно я спросил, не найдется ли у него десять тысяч взаймы. – Ничего удивительного. Вы новости-то смотрите? Буквально после разговора с вами господин Кончиков поехал домой, собрал чемодан и отправился в сторону Верхнего Ларса, где успешно миновал блокпост, границу. Сейчас он на Шри-Ланке, судя по геолокации на фото в соцсетях.

Андрей ехал в метро и, судя по голосу диктора «станция Пушкинская» на заднем плане, как раз сейчас находился где-то под моими ногами.

– Вы объявили его в розыск?