Синдром отсутствующего ежика

Кротов чтото ответил. И его голоса я не услышала тоже. Я влюбилась в него и ничего больше вокруг не видела. Я не хотела идти с мальчиками в лес. Я не хотела думать про то, отчего ушла Ийка. Я хотела взять Кротова за руку, сама его поцеловать, чтобы у него не было сомнений в том, зачем я его беру за руку, и повести к себе домой. Или куда-то еще, где можно будет спокойно, не опасаясь, что мамина приятельница от удивления выронит на балконе соседнего, вплотную примыкающего дома банку с соленьями, провести рукой по его крепкой ноге, почувствовать, как от моего прикосновения чуть напрягается его тело, потом снять с него всю ненужную одежду, так идущую ему, так привлекающую внимание других женщин, и окунуться в другую жизнь – жизнь мужского тела. Провести губами по его груди, наверняка гладкой и почти безволосой, коснуться ртом ямочки у плеча, задержаться на загадочном, бесполезном месте у мужчин – на твердом, маленьком соске, ощутить щекой ровный, тугой живот…

Гриша уже сидел на багажнике его велосипеда, и мы куда-то шли. Потом остановились на углу нашего дома. Машина. Чья-то машина, которую Кротов открыл. Ничего себе… Так, наверно, это его машина! Конечно, он же ее починил…

Я почувствовала, как кто-то снова и снова сжимает мне руку. Маленький Владик говорил мне что-то, а я все никак не могла продохнуть тугой комок, застрявший у меня в груди, и прийти в себя. Я даже остановилась и помотала головой.

– Я хочу писать! – настойчиво говорил Владик, видимо, уже не в первый раз.

Кротов в это время обернулся и посмотрел на меня. И еще раз улыбнулся. И я улыбнулась ему в ответ. И на мгновение мне показалось, что я самая счастливая женщина в мире. Что сегодня самый прекрасный день в году. Что в воздухе пахнет чем-то невероятно свежим и прекрасным, что небо сейчас упадет и опрокинется, и с него посыпятся все весенние цветы, растущие на земле. И что теперь все будет только хорошо, только очень хорошо и удачно. У всех вообще.

Я увидела растерянного Владика и поняла, что он уже описался, пока я смотрела Кротову в глаза и ощущала счастье и безграничность прекрасного мира вокруг.

– Андрей Алексеич, у нас маленькая проблема…

Я показала ему на Владика, он сочувственно развел руками. Мне пришлось сходить домой, переодеть Владика, на всякий случай захватив с собой еще и запасные колготки. Да, я давно забыла эти проблемы. К тому же девочки уже не писаются в три года.

Кротов ловко прикрепил велосипед к багажнику своей красной, вполне приличной машины, мы все уселись в нее и поехали в Серебряный бор.

– Я некоторое время работал юристом, – как будто ответил он мне на мой не заданный вопрос о слишком хорошей для местного оперуполномоченного машине. – Зарабатывал хорошо, но… Как-то скучал. Решил попробовать чегото совсем иного, пошел в отделение. Пришел следователем, работаю опером. Так вышло.

– Нравится? – спросила я, чтобы что-то спросить. Я могла бы ничего не спрашивать, просто смотреть на него – как он ведет машину, как дышит, как чуть пошевеливает плечом, когда ему что-то непонятно…

– Да. Скорее нравится, чем наоборот. Здесь много ммм… несуразностей, скажем так, и проблем. Но зато все-таки есть смысл в том, что я делаю. Иногда. Правда, зарплата такая, что семью не прокормишь.

– У вас большая семья? – я заставила себя спросить это спокойно.

– Пока никакой. Я очень сложный человек, – ответил мне тоже очень спокойно Кротов.

Так. А он – обычный мужчина? Или… Или, если бы прочитал мои недавние мысли – про путешествие по его телу, ему бы стало плохо?

– А так не скажешь… – осторожно заметила я.

– Вы просто меня еще не знаете, – улыбнулся Кротов. – Я два института окончил, очень долго себя искал… Вот сейчас увлекся йогой.

– Философией или… – Я в пятнадцатый раз взглянула на его крепкое ровное колено, – или физкультурой?

– Больше философией. Хотя сижу, как положено, часа по два в день… сижу, дышу… если время есть сидеть…

– Ясно. Вдыхаете прану из космоса. А у меня в это время крадут пианино, забирают детей…

Сама не знаю, как получилось, что я вдруг, да еще в таком дурацком контексте, сказала по Ийку. Несомненно, со мной происходило что-то не совсем обычное.

– Детей? – чуть напрягся капитан. – Тоже чужих?

– Да нет, своих.

И я очень кратко, опуская по возможности свои эмоции, рассказала ему, как ушла из дома Ийка и как вызывающе-агрессивно ведет себя при этом ее отец. Кротов внимательно слушал, а я не могла отделаться от странного ощущения. Мне казалось, что у нас уже были с ним все степени близости, причем вот-вот, совсем недавно. Я как будто знала его запах, еще ощущала его руки на себе… Мне все время хотелось взять и положить ему руку на плечо или, лучше, на ногу, выше колена, и я убрала руки в карманы куртки, чтобы случайно не прикоснуться к нему, хотя сидеть пристегнутой ремнем с руками в карманах было неудобно.