Синдром отмены

Когда навстречу попадались люди (хотя она шла тем же путем, которым пришла, выбирая малолюдные места и переулки), Аня буквально шарахалась от них — путаясь в собственных ногах, отскакивала в сторону, чуть ли не впечатывалась в стены или деревья, почти заваливалась в кусты. Со стороны казалось, что она пьяна.

В квартиру к Калинину она ворвалась шумно, не заботясь о том, что может разбудить его. Ее несло как автопилоте к единственной цели — сначала вернуть пистолет, потом на мост. На мосту ее ждут! Пора! Но перед этим не забыть вытереть пистолет (ну почему руки не слушаются!) и положить его так, как он лежал. Как будто ничего не было. Как будто ничего не случилось!

Даже не проверив, спит Дима или нет, Аня выскочила из квартиры, захлопнула за собой дверь. Раньше она планировала, что заберет подаренный Димой телефон и сумку с собой, чтобы он с утра, решив, что она ушла на занятия, ничего не заподозрил, но сейчас ей было не до этого. Ей главное добраться до моста, а как там будет утром, уже неважно. Утром ее не будет. Она будет со своей семьей.

Спотыкаясь, Аня наконец дотащилась до моста. Тот самый, с куполом, по которому они когда-то ехали с отцом, как она думала, в новую жизнь, а оказалось — в жуткий кошмар. Он возвышался над Москвой-рекой всего в трех кварталах от дома Калинина, но путь до него сейчас ей показался долгим — в несколько раз длиннее, чем было на самом деле.

Мост ярко горел в ночи — на нем было светло как днем. И так же, как и днем, на его смотровой площадке гуляли люди — попарно, группами, в одиночку. На площадку Аня не пошла. Она направилась туда, где свидетелей ее кончины будет мало — вдоль шоссе по тротуарной дорожке для пешеходов. Хорошо бы дойти до середины моста, самой высшей его точки, но силы были на исходе.

Машины проносились мимо, обжигая лицо жаром и парами бензина, и в какой-то момент Аня поняла, что больше и шагу ступить не может, настолько была измотана. Она остановилась там, где была, повернулась лицом к перилам. Осталось сделать последний шаг. Ее шатало, и этот последний шаг она не шагнула, а, вцепившись руками в перила, сделала, подволакивая ноги.

Ветер трепал волосы, прохладой приятно обдувал лицо. Последний миг ее жизни — пусть хоть что-то в нем будет приятное. Аня перегнулась через перила, вгляделась в далекую, черную мощь воды. Река тянула, манила, звала. Ане даже показалось, что река вздохнула, потянулась к ней, увеличилась в объеме. Река ждала, готовясь принять ее в свои объятия. Материнские.

Аня наклонилась еще. В ушах застучало, в глазах потемнело. Она расцепила пальцы, полетела вниз, и все вокруг погрузилось во мрак…         

Глава 41

По устоявшейся привычке Саша проснулся рано. Еще не успев открыть глаза, он вспомнил, где находится, и губы его растянулись в счастливой улыбке. Приподнявшись на локте, он с минуту наблюдал за тем, как сладко спит Юля, а затем нырнул под одеяло поближе к теплому телу жены. Давненько они не засыпали с ней голышом!

— Са-аш, — Юля от его прикосновений заворочалась, перевернулась на спину и тихо засмеялась, — не шали.

— Шалил, шалю и буду шалить, — он поцеловал ее в мягкий живот. — И ничего ты не сделаешь, поняла? — пригрозил шутливо.

— А я и не хочу ничего делать, — разведя руки в стороны, она томно потянулась, а потом сама обняла мужа, прижалась к нему. — Саш, мне сейчас так хорошо. Пусть так будет всегда.

— Так будет всегда, — пообещал Саша.

И ведь, правда, ничего страшного не случилось оттого, что он выключил телефон еще вчерашним вечером, посвятив его полностью семье. Небо не рухнуло, ничего катастрофического не произошло. Полиция работает и без него.

То было Юлькино условие, когда она позвонила вчера и пригласила его на совместную прогулку с детьми, — выключить телефон и быть просто папой и мужем. Саша заподозрил, что она уже в курсе его отстранения, в курсе тех слухов, которые бродили среди кадров в связи с этим. Удивляло, что она сама пошла на контакт, причем, никак не затрагивая болезненную для него тему. Он догадался, таким образом она хотела его поддержать.   

— Может, останешься, — предложила она, когда он, проводив их до квартиры, собрался уходить, и в ответ на его вопросительный взгляд улыбнулась: — Я поняла, что скучаю.

Нужно ли говорить, что он остался?

Ночью было все — и жаркие ласки, и разговоры по душам. Давно они не были столь откровенны. Открытость и честность поначалу принесла боль, но затем стало легче — как будто тугая пружина напряженности и недосказанности в их отношениях ослабла, прогоняя прочь туман недовольства.

Когда Юля ушла в ванную, Саша наконец смог взять в руки телефон. Нажал на кнопку включения, и через несколько секунд на него обрушился шквал уведомлений о пропущенных вызовах.

Ого! Тридцать восемь пропущенных от Ксении!

Воронов тут же набрал ее номер. Когда услышал ее заплаканный голос и вник в то, что она поведала, пулей вылетел из постели. Путаясь в одежде, принялся одеваться, а по голове словно молотком били. Как это произошло?! И кто это сделал?!