Синдром отмены

Со стороны лоджии послышался неясный шум, и Аня поспешила ретироваться обратно в кухню. Раскрасневшаяся от страха быть застуканной за подслушиванием, она кинулась к раковине и, включив воду, принялась намывать посуду.

Но Дима так и не пришел. Еще примерно час спустя, убравшись после ужина, Аня несмело заглянула на лоджию. Калинин все также сидел в плетеном кресле, в руке его дымилась очередная сигарета. На нее он даже не взглянул.

— Пойдем спать, — тихо позвала она, надеясь хоть немного разрядить обстановку.

— Ложись, — бросил он, не сводя взгляда с освещенного тусклым светом фонарей двора.

Аня долго ворочалась в кровати, поглядывая в сторону лоджии. Там было тихо, лишь изредка чиркала зажигалка. Она несколько раз порывалась встать и пойти к нему, снова попробовать заговорить, выяснить, почему так резко изменилось его настроение, но понимала, что дело это напрасное. Даже если ее догадки и подтвердятся, и Дима действительно думает о Лере, ей он вряд ли в этом признается. В конце концов, устав изводить себя мыслями о бывшей жене Калинина, Аня все-таки провалилась в сон, а проснулась уже утром оттого, что Дима слегка потряс ее за плечо. Он сидел на краешке кровати рядом с ней.

— Ты уже уходишь? — сонно спросила Аня, приподнявшись на локте и удивляясь тому, что проспала. Но взглянув на часы, увидела — еще только шесть утра.

— Просыпайся.

Он поднялся и, подойдя к шкафу, достал оттуда спортивную сумку.

— Собирайся, мы уезжаем.

— Куда? — недоуменно уставилась на него Аня, окончательно проснувшись.

— Поживем на моей прежней квартире.

— П-почему? — только и смогла выговорить она, в оцепенении наблюдая за тем, как Дима покидал в сумку кое-что из своих вещей.

— Так надо, — его ответ был краток и резок.

— Дим, что случилось? — откинув одеяло, Аня выбралась из постели и решительно направилась к нему, пытаясь поймать его взгляд.

— Ни-че-го, — немного раздраженно ответил Калинин, тем самым давая понять, что отвечать на ее вопросы не намерен. — Собирайся.

Глава 25

Прежнее жилище Калинина находилось в соседнем квартале этого же района, на третьем этаже пятиэтажного дома. Типовая однушка в сорок квадратных метров, с маленькой кухней, узкой прихожей и совмещенным санузлом. Оба окна выходили во двор-колодец, где способны были уместиться от силы машин десять, и то с трудом. Сама квартира, хоть и маленькая, но очень уютная, светлая, с хорошей мебелью, выглядела образцовым семейным гнездышком. Посреди просторной комнаты стояла двуспальная кровать, по бокам от нее — две тумбы, вдоль противоположной стены растянулась стенка со стеллажами и шкафами, в выемке посреди нее висел телевизор. На полках были расставлены миниатюрные статуэтки, на подоконнике — горшки с цветами. Сразу видно, что интерьер здесь создавала женщина. На стенах висели картины, а также вышивка в деревянных рамочках. Те, что были на кухне, являли собой сочные ягоды, фрукты и цветы, в комнате же радовали взор морские и горные пейзажи. Казалось, что в этой квартире до сих пор незримо присутствует Лера. Аня даже аромат ее духов уловила, который еще не успел выветриться.

Те недолгие минут десять, что они ехали сюда, Дима вел переговоры по телефону и в сторону Ани даже ни разу не взглянул. Так же с телефоном в руке поднялся вместе с ней на этаж. Поставив сумку в прихожей, прошелся по квартире и направился обратно к двери.

— Приеду вечером, — кинул он, обернувшись уже на пороге, и ушел, а она даже не успела спросить про ключи. Впрочем, в холодильнике нашлись кое-какие продукты, и с походом в магазин можно было пока повременить.

После его ухода Аня уже более основательно обследовала квартиру. С болезненным интересом изучила каждый ее уголок в поиске следов пребывания здесь Леры. В шкафу лежало лишь постельное белье и полотенца, а вот в выдвижном ящике под телевизором Аня обнаружила толстый фотоальбом.

На его страницах была представлена семейная идиллия Димы и Леры. Сначала шли фотографии примерно пятилетней давности, где Дима был моложе, гладко выбрит и вообще мало похож на себя нынешнего. Лера, впрочем, тоже не блистала здесь такой яркой эффектной внешностью, почти не красилась и одевалась скромнее. На самых первых фото они, видимо, только начинали встречаться, были запечатлены на чьем-то дне рождения, в кафе и даже в зоопарке. Потом шли свадебные фотографии. Дима, в черном костюме и белой рубашке, Лера в ослепительном белоснежном платье, с букетом цветов в руках. Они широко улыбались на камеру и выглядели безмерно счастливыми. А у Ани сердце болезненно сжалось. Она перелистывала страницу за страницей — роспись, надевание колец, поцелуй на фоне загса, фотосессия возле Кремля. Она даже на мгновение зажмурилась, чувствуя, как слезы подступили к глазам. Дима здесь был совершенно другим — радостным, улыбчивым, и не сводил с жены влюбленных глаз. С трудом Аня долистала альбом, где последними шли фото с совместного отдыха на российских просторах, так как Дима по специфике работы был «невыездным» (как-то обмолвился об этом).