Синдром отмены

Услышал знакомый голос, пересекая детскую площадку. Сосед, Влад, выгуливающий свое семейство, а у него семьи, выходит, больше нет. На душе неприятно царапнуло.

— Ты чего такой взведенный? — Демидов, оставив на скамейке Ксению с сыном, медленно направлялся к Саше, внимательно его оглядывая. — Проблемы?

Воронов впился взглядом в Ксю — тоже в свое время из Влада всю душу вынула! Захотелось сказать ей что-нибудь неприятное, колкое, а то сидит тут, неблагодарная, купается в его любви. Если бы не Влад, наверное, точно бы брякнул что-то язвительное, едкое, но тот, почуяв неладное, взглядом сказал ей: «Иди».

— Бухнем? — сходу предложил Саша, как только Ксю с Денисом скрылась в дверях подъезда под его злыми глазами. — Только не здесь.

— На моей поедем, — без лишних слов достал из кармана брелок Влад.

Саша согласно кивнул — так будет к лучшему. Неизвестно еще, как закончится вечер, а мелькать известными номерами все же не надо.

Доверив Демидову самому выбрать место для пьянки, Воронов еще в машине, открутив колпачок с бутылки, сделал солидный глоток, запил его соком. Закрывать одно, открывать другое на ходу было неудобно, потому неудивительно, что вскоре Саша уже матерился — неловкое движение рукой, и толстовка оказалась залита соком. Под ту же брань он стянул с себя кофту, зашвырнул ее на заднее сиденье.

— С кем на разборки поехал? — Влад, искоса оглядев друга, без труда распознал кобуру и то, что в ней.

Отвернувшись к окну, Воронов молчал. Еще раз приложился к бутылке. Сознание начало заволакиваться туманом.

— Погоди-ка, — Демидов завернул на парковку торгового центра, — чего ты на сухом пайке? Или, скорее, жидком? — минут через десять вернулся с пакетом, полным различной снеди. — Ну вот, теперь другое дело, — с довольным видом вновь выехал на оживленную улицу.

— Юлька ушла от меня, коза, и детей забрала, — признался наконец Саша, когда колеса машины Влада, прогромыхав по мостовой, остановились на берегу небольшой речушки.

Смеркалось, на водной поверхности, дрожа, отражались городские огни с противоположного берега. Свежий, прохладный воздух трезвил, но недостаточно. Воронов выбрался из машины, на тяжелых ногах побрел к кромке воды. Влад медленно шел следом.

— Так это ты на них во всеоружии попер? — спросил Демидов, когда Саша, покачиваясь, наклонился к воде — хотел освежиться, разогнать пелену, затуманившую мозг, но вопрос Влада остановил.

Воронов задумался.  

— Все проблемы от баб, — сделал в итоге вывод. — У меня от Юльки, у тебя — от Ксюхи, у всех нас — от той свидетельницы. Ее надо убрать, — резко выпрямившись, Саша довольно резво направился обратно к машине. — Поехали, — махнул рукой, увлекая за собой Влада.

— Стой, куда? — опешил Демидов, не успевая следить за ходом пьяной мысли Воронова.

— К Димону. Она у него живет, — Саша неожиданно остановился, повернулся к Владу: — А какого х*ра она у него живет, а?!

Глава 23

— Сань, не пори горячку, — Влад обошел Сашу, преградил тому дорогу к машине.

— Не, Влад, ты не понимаешь, ее надо убрать, а иначе могут быть проблемы. Знаем, проходили уже, — Воронов пьяно усмехнулся.

 — Послушай, тебе сейчас нужно успокоиться, — Демидов снова предпринял попытку вразумить друга, а сам достал мобильник и написал короткое смс Калинину, чтобы тот из дома не высовывался. — Иначе сгоряча сотворишь непоправимое, о чем потом будешь жалеть. Один неверный шаг, и можно потерять все.

— Влад, ты меня слышишь?! — сорвавшимся голосом почти прокричал Саша. — Я семью потерял! Так из-за этой девки я еще и в тюрьму могу загреметь! — зло выплевывал он слова. — Погон лишиться, должности! А это для меня пострашнее самой тюрьмы. Я без погон не смогу! Мне сдохнуть проще, чем на гражданку уйти. Понимаешь?!

Последние слова Воронова полоснули по сердцу похлеще самого острого ножа. Влад понимал. Наверное, так, как не смог бы понять никто. За эти шесть лет не проходило ни дня, чтобы он не вспоминал о своей службе в полиции.

Первое время, в тюрьме, Владу постоянно снилось, что он еще работает опером. Кабинет, планерки, выезды, захваты, учебные тревоги и построения на плацу. И потом, пять лет спустя, выйдя на свободу, он все равно никак не мог отделаться от оперских привычек и даже во время обычной прогулки на улице крутил головой по сторонам и окидывал цепким взглядом местность на предмет опасности. Опер — это навсегда, это в крови. Говорят же, что бывших ментов не бывает. Надев однажды на себя погоны, снять их уже невозможно. Можно их содрать с форменной одежды и выбросить за ненадобностью, но психологически они навсегда останутся на твоих плечах.