Синдром отката

– Я видела ролик, снятый в Пакистане, – заговорила Дейя. – Очень недовольные крестьяне буквально голыми руками выкорчевывали молодой лес, посаженный в их районе. Там шел какой-то спор о собственности на землю.

Сильвестр уже некоторое время пытался привлечь общее внимание к Эшме. Наконец гости начали поворачиваться в ее сторону.

– Есть и другая сторона проблемы, о которой говорить не принято, – сказала она. – Вам, ваше величество, нелегко будет объяснить это дочери.

– Я слушаю, – заверила Саския.

– В чем основная проблема солнечной инженерии? – задала риторический вопрос Эшма.

– Иначе говоря, того, что предлагает Т. Р., – вставил Сильвестр.

– В том, – ответила сама себе Эшма, – что в разных частях света принятые меры подействуют на климат по-разному. По возвращении в Сингапур моей задачей будет прогнать предложение доктора Шмидта через множество компьютерных симуляций, чтобы составить какое-то представление о его последствиях.

– Это не просто предложение! – проворчал сквозь зубы Т. Р., но Эшма на другом конце стола его не услышала.

– Дело в том, – продолжала она, – что выращивание множества деревьев, или водорослей, или любых иных растений также неизбежно будет иметь побочные эффекты. Их тоже можно просчитать с помощью компьютерного моделирования. Разумеется, они будут другими – ведь и сама схема другая, чем у доктора Шмидта. Но не вижу абсолютно никаких оснований полагать, что на глобальном уровне они будут лучше.

– Посадка огромных лесов или водорослевые плантации в океане могут вызвать засуху или катастрофическое наводнение где-то в другом месте, – подхватила Саския.

– Не могут не вызвать, – согласился Т. Р. – Это неизбежно.

– «Зеленые», – продолжала Саския, – обожествляют природу. Они ответят: если из-за лесов, поглощающих углекислый газ, случилась засуха или потоп где-нибудь в Мали, или в Небраске, или в Уттар-Прадеше – что ж, таково решение природы. Справедливый приговор матери-земли. Мы должны склониться перед ее волей. Но попробуйте сказать это жертвам!

– Или тем, у кого отнимут землю, чтобы посадить на ней леса, – добавила Дейя.

Саския вздохнула.

– Похоже, разговор с принцессой Шарлоттой обещает быть нелегким! – заметил Т. Р.

– Одна мысль об этом уже утомляет, – ответила Саския. – А может, я действительно утомилась. День сегодня был долгий.

Это стало сигналом для всех сидящих за столом; гости наперебой начали отвешивать комплименты Шмидтам, восхищаясь их гостеприимством, а затем потянулись к дверям. Несколько «ночных сов» решили выпить односолодового виски и выкурить по сигаре в Древесном вагоне, где открывались окна и ночью было свежо. Но Саския вдруг почувствовала, что и вправду совсем выбилась из сил. Ни пить, ни болтать, ни ложиться с кем-то в постель точно не готова – даже если бы и представилась возможность. Впрочем, возможности и не представилось. По дороге в купе ее поймал Виллем, чтобы просветить о том, что произошло за день в Нидерландах, и сообщить, что завтра вечером на ранчо Шмидтов прилетает самолет, готовый послезавтра утром доставить королеву и ее команду назад, в Схипхол.

Химачал-Прадеш

Возможно, случайное совпадение. Возможно, совпадений не бывает. Так или иначе, примерно в одно время с этим разговором произошло еще несколько событий – и, словно притоки, питающие реку высоко в горах, все они внесли свой вклад в то, что случилось дальше.

Во-первых, стоял сентябрь. Погода была еще совсем летняя, однако близилась зима, и это значило, что, если Лакс хочет добраться до Линии Фактического Контроля, ему стоит поторопиться.

Во-вторых, в лангаре при гурдваре, которую посещал Лакс, появились новые лица. Каждый день они приходили сюда обедать. Семья, поначалу буквально умиравшая от голода. Настолько, что казалось, стоит им пропустить один день – и слягут. Эти люди приехали издалека – беженцы, спустившиеся с Гималаев в кузове грузовика. Но происходили они из куда более северных краев. Они не говорили ни на хинди, ни на пенджаби, да и выглядели совсем не как местные. Может быть, тибетцы? Тоже нет. Семья состояла из матери, бабушки и четверых детей от пяти до пятнадцати лет. Старший мальчик по имени Ильхам говорил по-английски. Лакс наблюдал за ними, когда они приходили в лангар, но не приставал с расспросами, понимая, что сначала им нужно отъесться и прийти в себя. Он заключил, что люди из гурдвары, видя, какое бедствие постигло эту семью (хоть пока и неизвестно, что именно за бедствие), за ней присмотрят и не бросят в беде. Однако в гурдваре поговаривали, что эти люди перешли Гималаи. Да и странное замечание Ранджита обратило мысли Лакса в этом направлении. Так что однажды он подошел и заговорил с Ильхамом.