Синдром отката

– Я смотрел данные по руднику. – Виллем кивнул в ту сторону, где, по его представлениям, находился север. Горы на фоне бледного туманного неба, как обычно, оставались невидимыми. – Рано или поздно руда закончится. Или уйдет так глубоко, что рудник станет неконкурентоспособен на мировом рынке.

– До этого еще десятки лет! – отмахнулся Эд.

– Ты здесь прожил уже десятки лет. Это, знаешь ли, не так уж долго. И что будет тогда с семейным бизнесом?

Готового ответа у дядюшки не нашлось.

– Переедете в какую-нибудь другую часть света? Или останетесь здесь?

– С какой стати нам оставаться в этой чертовой дыре?

Словно иллюстрируя этот риторический вопрос, вдалеке прогремел выстрел, затем еще два. Охранники с винтовками, по всей видимости, сочли эти звуки не заслуживающими внимания.

– Возможно, здесь появится что-то новое.

– Где?

– Там, наверху. – И Виллем снова кивнул в сторону севера.

– Да что здесь может появиться, кроме медного рудника?

Виллем встал, прошел несколько шагов по мощеному дворику и вышел на гравий. Наклонившись, зачерпнул ладонью пригоршню серого грунта на краю грязной лужи. Предъявил ее скептическому, даже обеспокоенному взгляду дядюшки Эда.

– Знаешь, что это такое?

– Отвалы из рудника. Пустая порода. В ней слишком мало меди, чтобы трудиться ее перемывать.

– А знаешь, что еще в ней содержится, кроме меди?

– Золото. Сущие крохи.

– А еще?

– Не знаю, я не геолог.

– Сера.

Эд фыркнул.

– Серу можно добывать в куда более удобных местах, это даже мне известно!

– Другого места, настолько близкого к стратосфере, ты не найдешь.

Кулаттин, Британская Колумбия

– На этот раз, дядя, – сказал Лакс, – я поплыву по реке. Вниз по течению. Как мальки, когда становятся смолтами[98].

Дядя Дхармендер, скрестив руки на обширном животе, смотрел на Лакса… пожалуй, правильнее всего сказать, с беспокойством.

– Это что, какое-то рыбацкое словцо? Ты забыл: я вообще-то не по рыбной части! – Он развел руками, словно говоря: «Ты только оглядись вокруг, мальчик мой!» – а затем снова скрестил их на груди.

Лаксу не было нужды оглядываться. Почти все воспоминания к нему вернулись, и теперь он точно знал, где находится: в городке в Британской Колумбии, на берегу реки Колумбия, в двадцати милях к северу от границы между Канадой и США. Когда Лакс был маленьким, владения дяди Дхармендера ограничивались заправками; но несколько лет назад, когда из-за ковида туристический бизнес пришел в упадок, дядя прикупил по соседству обанкротившуюся турбазу и с тех пор постепенно приводил ее в порядок.

«Турбаза», наверное, громко сказано. Просто десяток деревянных домиков, разбросанных по лесу, и в центре здание покрупнее – одновременно ресепшен, кухня, прачечная и банкетный зал. Именно в последнем тетя Гурмит, жена Дхармендера, и пестрая толпа родных и друзей семьи устроила Лаксу праздник. Полномасштабное «возвращение героя»: ломящиеся от угощения столы и танцы, ради которых выписали команду пенджабских диджеев из Ванкувера.

Когда гости разошлись, тетя Гурмит и ее помощницы стали убирать со столов, а Лакса и Дхармендера, чтобы не путались под ногами, выставили в конференц-зал. Здесь царил дух классической Канады: рогатая оленья голова над камином, винтажные шторы в стиле «северных лесов» – с утками, лосями и лесорубами в клетчатых рубашках, гребущими на каноэ.

По случаю праздника и дядя, и племянник были в выходных тюрбанах. Непонятно даже, что более экзотично: обстановка или хозяева? Во всяком случае, Дхармендер здесь явно чувствовал себя как дома. Будь олень над камином жив, черные щели его ноздрей раздувались бы сейчас от аппетитных запахов пенджабской кухни и от благовоний, которыми – опять же, ради особого случая – умастили себя некоторые из гостей.

Лакс ничего этого не чувствовал. Его нос был мертв, как у оленьей головы. Но благодаря имплантам, вмонтированным в мозг, в доме у дяди он ощущал иной запах – запах безопасности.

С противоположного конца длинного стола для переговоров висело на стене чучело королевского лосося в лакированной раме. На потемневшей от времени латунной табличке значился вес усопшего и обстоятельства его кончины. Дхармендер время от времени на него поглядывал, словно надеялся, что чучело разъяснит ему загадочное замечание Лакса насчет мальков и какого-то «смолта». Но рыба отвечала ему холодным, безжалостным взглядом стеклянных глаз.

– Какого черта, Лакс? Что ты этим хочешь сказать?

– Если подбросишь меня до Трейла или чуть дальше завтра перед рассветом я…

– Мы же практически на Северном полюсе!

Очевидная гипербола; но Лакс не стал поправлять дядю. Или уточнять, что, как ясно без всякой карты, они находятся на 49,3196 градусе северной широты – куда ближе к экватору, чем к полюсу.

– Сейчас середина лета, солнце встает в три часа утра! – продолжал Дхармендер. Снова преувеличение: точное время завтрашнего восхода – 5:09. – Если ты собрался так рано выехать, нам следовало лечь спать часов пять назад!

– Прости, что я тебя так выдергиваю.

– И ты не шутишь? Собираешься в прямом смысле сплавляться вниз по реке? В Соединенные Штаты?