Синдром гладиатора

— Ну вот, — произнес он, подходя ближе. Оглядевшись по сторонам и не обнаружив ничего подходящего, Рихо со вздохом подтянул повыше брюки и уселся прямо на гладкую деревянную поверхность пола.

— А ты ныл, что совсем вышел из формы, — закончил он, окидывая меня взглядом.

— Я не ныл, — буркнул я, садясь на поджатые под себя ноги рядом с ним. — Я жаловался.

— Я и говорю — ныл.

— Дурак ты, Рихо. С теплыми, волосатыми ушами, — вернул я любезность. — Там есть какие-нибудь изменения?

И я кивнул вверх, подразумевая этаж над нами. Он пожал плечами.

— Да почти никаких. Все то же самое. Филипп контролирует процесс, твоя мамзель разрывается между факсом, телефоном и компьютером… Слушай, а ловко у нее это получается. Она в койке тоже кнопки пальчиками ищет, а?

— А в морду? — угрюмо поинтересовался я.

Он на всякий случай прикрылся рукой, с деланным испугом косясь на меня.

— Да ладно, ладно… Шутка! У тебя, старик, с юмором совсем плохо стало.

— Зато у тебя хорошо, — огрызнулся я. — Как рука, кстати?

Весной, во время нашей парижской эскапады, ему прострелили руку. С тех пор прошло уже больше двух месяцев.

— Нормально, — ответил он. — К дождю побаливает… Да в этой сраной Италии дождей в принципе не бывает…

— Ты неподражаемо говоришь по-русски, — сообщил я ему. Рихо знал пять или шесть языков, начиная с родного эстонского и заканчивая несколькими африканскими, но со мной упрямо общался только по-русски.

— Я еще стреляю неплохо… — потупился он скромно.

— В порядке, говоришь, рука-то? — поинтересовался я. — Тогда, может быть — спарринг?

— Пошел ты… — отмахнулся Рихо. — И потом, это будет нечестно. У меня преимущество.

— С какой стати? — удивился я.

— Ну, ты же знаешь, что я был ранен, начнешь меня жалеть… А поскольку я в любом случае сильнее, тут-то я тебя и разделаю под орех. Логично?

— Ну ты и сволочь! — искренне изумился я. — И где только делают таких хитрых эстонцев?

— В Таллине, — сообщил он, потягиваясь. — Мустамяэ, Ретке Тээ. Только тебя даже там уже не переделают. Это, Андре, судьба… Против нее не попрешь.

Он взглянул на меня с сожалением.

— Может, хватит ерундой заниматься? С тебя уже семь потов сошло. Пойдем лучше, по стопочке жахнем, а?

— «По стопочке жахнем…» — передразнил я его. — Это-то у тебя откуда?

— Советская Армия, старик, — не паханое поле для юных лингвистов. Равно как и Военно-Морской флот.

— Ну, положим, на флоте ты не служил, — усмехнулся я.

— А что, для того чтобы знать о существовании дерьма, в него обязательно нужно вляпаться? — резонно возразил Рихо. И закончил в лучших традициях: — Встать, салабон, когда с тобой дедушка Эстонского флота разговаривает! Зелень подкильная, губа червячья, сосок говяжий! Сказано — убежал в душ! — И радостно ухмыльнувшись, добавил: — А потом — по стопочке.

Познакомились мы с Рихо в Пакистане, куда он приезжал по заданию отца, чтобы выкупить меня из плена. И было это уже более десяти лет назад. С тех пор мы не только успели хорошо узнать друг друга, в каком-то смысле мы даже подружились.

Судьба Рихо Арвовичу Эверу досталась не из простых. Родился он действительно в Таллине. Стал офицером, дослужился в Советской Армии до капитана. Но в двадцать пять лет он умудрился застрелить двух солдат «среднеазиатской национальности», угрожавших ему оружием, и вынужден был сбежать на Запад. Обратно его почему-то не выдали. А поскольку кроме как воевать, он ничему обучен не был, то довольно скоро оказался в числе профессиональных «диких гусей», и в этом качестве успел облазить всю Африку и повоевать в Никарагуа. Оттуда он попал во французский Иностранный Легион, где его и нашел мой отец. Как именно это произошло, я не понимал, а Рихо очень неохотно рассказывал о своем боевом прошлом. У отца он начинал в службе безопасности, которую со временем и возглавил. Сейчас в его распоряжении была вся мощь финансовой Империи Дюпре, сотни людей, новейшая техника и почти неограниченные ресурсы. Не всякий глава государственной службы безопасности располагал такими возможностями, как Рихо. Во всяком случае, французскому Министерству Юстиции мы этой весной утерли нос вполне качественно. За мою недолгую, но достаточно бурную жизнь я сталкивался с разными людьми, иногда среди них попадались весьма и весьма опасные экземпляры. Но если бы эти «монстры» сошлись с Рихо… Я бы поставил на него. Его внешность часто ставила в тупик тех, кто встречался с ним впервые. Лет сорока с небольшим, длинный, нескладный, с добродушным круглым лицом и постоянно розовыми щеками, он производил впечатление этакого деревенского простака. Между тем он стрелял гораздо лучше меня и мог довольно долго противостоять мне в рукопашной, а это редко кому удавалось. При этом Эвер обладал очень холодным, аналитическим складом ума и отличался чрезвычайной жесткостью, иногда даже жестокостью в решениях и поступках. А главное — он был исключительно предан отцу. И пользовался его безграничным доверием. В общем, та еще фигура.