Синдром Фигаро

– Ну да. Понимаешь, пусть лучше гения отравит завистливый злодей, чем ревнивый муж, с супругой которого Моцарт изменял своей больной жене.

– Потому-то Нана – всего лишь Нана, хотя и кандидат искусствоведения, а Пушкин – это Пушкин. Солнце русской поэзии.

– И не только русской, – кивнула Ася.

– И не только солнце, – добавила Кристина.

После завтрака Щедрый, сославшись на неотложные дела, собрался в город, еще раз напомнив Кристине, что ждет ее завтра с утра у себя в кабинете. Вся компания вывалилась за ворота провожать майора. Затем все снова собрались за столом, и разговор сам собой зашел о работе – о клиентах, о рейдах «Тайного покупателя». В какой-то момент Кристина вдруг почувствовала, что теряет нить разговора. Она увидела, что Ася обращается к ней, что-то спрашивает, но никак не могла понять, что именно. Настя, по-прежнему не слезавшая с ее колен, сделалась вдруг необъяснимо тяжелой, словно это не трехлетний ребенок из плоти и крови, а бронзовый карапуз вроде знаменитого писающего мальчика из Брюсселя. Собрав последние силы, Кристина встала, усадив Настю на свое место. Похоже, ребенку это не понравилось, она сморщилась и собралась зареветь, зато Кристине сразу стало лучше. Она с облегчением выдохнула и вдруг поняла, что на вдох сил уже не осталось. В груди сделалось горячо и больно. Слишком горячо и слишком больно. «Что со мной?» – подумала она, и это была последняя ее мысль – в следующую секунду она упала на деревянный пол беседки, увлекая за собой веселенькую скатерть, белые чашки с маками и вазочки с вареньем.

Глава 17

На самом деле никаких срочных задач у Щедрого не было. Но дело Куцака, будь оно неладно, торчало у него, словно кость в горле, и отравляло праздник, устроенный Тимуром и его командой из «Кайроса». Он, скорее всего, смог бы на какое-то время отключить мысли о работе, воспользовавшись универсальным средством в виде пары бокалов вина, если бы не Серова. Стоило майору увидеть ее вытянутую физиономию и долговязую фигуру, облаченную в странного фасона платье, и хорошего настроения как не бывало. Спасибо хоть не бросилась к нему с расспросами о результатах расследования. Маячила перед глазами немым укором, намекая своим видом, что он, Щедрый, прохлаждается, вместо того чтобы все силы бросить на супостата, лишившего жизни ее любимую мать, троих коллег по сцене и покушавшегося на нее саму. Хотя в ходе допроса этой самой Серовой у майора сложилось стойкое впечатление, что не так уж она любила свою мать. И даже, можно сказать, наоборот – смерть матери была ей на руку, ведь сейчас Наннерль стала полновластной хозяйкой двушки.

А еще не особо верилось в признание Ярослава Кузнецова. Скорее всего, оно срежиссировано Золотовым и его людьми. Но майор за время работы научился достаточно хорошо разбираться в людях, чтобы понять – парень будет стоять на своем и на суде от признания не откажется. Разбиваться в лепешку, чтобы доказать самооговор, дело неблагодарное. Единственная возможность не ломать пацану жизнь – найти другого подозреваемого, не отказываясь пока от основной версии, уже озвученной начальству и одобренной им. И сейчас единственно возможный вариант сделать это виделся Щедрому в более глубоком изучении личности Куцака, а именно, дела о мошенничестве, того самого, что он запросил в архиве по просьбе Кристины, но до сих пор не удосужился заглянуть.

На подъезде к Михайловскому Щедрому пришлось притормозить – впереди не торопясь тащился грузовик с каким-то тяжелым оборудованием. Обогнать невозможно – дорога узкая, две полосы, разделенных, непонятно почему, сплошной. Конечно, можно наплевать на ПДД, прикрывшись, в случае чего, служебной необходимостью. Но впереди населенный пункт, мало ли кто и в каком состоянии в выходной день может оказаться на дороге, так что лучше не усугублять карму. Приняв такое решение, Щедрый продолжил тащиться за грузовиком, успевая при этом глазеть по сторонам. Симпатичные белые домики, бабулька сидит на стульчике и продает домашнюю молочку. Купить, что ли, немного творога? Майор уже собрался притормозить, когда увидел в зеркало дальнего вида стремительно приближающийся автомобиль. Черный «Лексус» мчался со скоростью, явно превышающей допустимые в населенном пункте 60 километров в час.

Водитель «Лексуса» включил дальний свет и лихорадочно засигналил, требуя уступить дорогу. Щедрый, насколько это было возможно, прижался к обочине. Идущий впереди него грузовик включил правый поворотник, давая тем самым понять, что в настоящий момент двигаться не собирается. «Лексус» взревел и пошел на обгон. То ли водитель был новичком, то ли недавно сменил машину и еще не привык к новым габаритам, но, обгоняя грузовик, он зацепил здоровенное оцинкованное ведро, стоявшее на противоположной обочине. Ведро с грохотом покатилось по дороге, усыпая ее отборными черными сливами. Щедрый, благо сбросил скорость до 20 километров, успел притормозить.