Синдром Атяшево

Невельская обожала свою «Ласточку-Мазду» и, как заправская дама-водитель, держала в ней массу полезных вещей: несколько пар обуви — от тапочек до вечерних туфель, — кое-какую еду в виде консервов: опыт показал, что иногда может понадобиться и такое, одежду… Ну и конечно, инструменты, потому что хотя и была актрисой, а в двигателе внутреннего сгорания разбиралась не хуже некоторых мужчин и могла оказать своему автомобилю первую помощь, если было нужно, а по звуку мотора знала, когда гнать машину в автосервис.

Скоро посыпались роли, где Ирина в кадре должна была сидеть за рулем. Там, правда, мастерство не требовалось, но сам факт!.. Она снималась без дублера!

Ну вот и театр… Ирина вышла из автомобиля, поправила толстый трикотажный свитер, отряхнула светлые джинсы, потопталась для разминки в новых белых кроссовках.

Приехала она, как всегда, вовремя. Когда она вошла в зал, репетиция была в самом разгаре. Но без нее.

— Ирина Николаевна! Опаздываете! Мы уже работаем, — сказал Пронин, сидящий за режиссерским пультом в центре зрительного зала в неизменном сером свитерке на клетчатой рубашке и в серых брюках. «Косил» под знаменитого режиссера.

— Репетиция назначена на одиннадцать. — Ирина старалась не сорваться на ссору.

— Нет, уважаемая, ошибаетесь! — Пронин пригладил волосы, стараясь переместить их на начинающую разрастаться плешь. — Мы вчера договорились на десять. Вы, наверное, невнимательно слушали.

Ирина проверила телефон.

— Никаких сообщений из театра не было.

Мария Пална не упустила случая произнести назидательную сентенцию:

— Звездам все можно, им сверху удобнее плевать на дисциплину, да и на людей тоже…

Ирина постаралась не реагировать на грубость пожилой актрисы, которая при Пронине расцвела: ролями и вниманием Олег Эдуардович ее не обижал. Правда, слишком поздно она начала серьезно играть, поэтому вскоре выяснилось, что она очень плохо запоминает текст и часто произносит его настолько пафосно, что режиссер не выдерживал и начинал на нее орать, объясняя азы актерского мастерства…

Галочка, одетая в полосатое бело-красное платье, сидящее на ней как седло на… нет, не на корове — она была слишком тощенькая, — как на оголодавшей ослице, по обыкновению, восседала рядом с супругом, пила чай и наблюдала всех и вся. Настроение у нее в последнее время было хорошим, иногда на лице появлялась улыбка. Ирина делала вывод, что все у супругов Прониных идет по плану. Только вот какое место в этих планах занимает она сама?

Ира вдруг необычайно остро почувствовала досаду от того, что только сегодня отказалась от замечательного сериала… И почему? Вот дался ей этот спектакль! В итоге она является в театр, время репетиции перенесено, а главная героиня не в курсе. И ей ставят это на вид.

Ирина ждала. Захотелось курить, а это плохой знак. Вдруг раздался вялый голос Пронина:

— Ирина Николаевна! Вы готовы? Давайте пройдем все первое действие. Все задействованные актеры на сцену! Начинаем по моему сигналу.

Во время репетиции Пронин иногда поднимался на сцену, пытался, слившись с актерами, как бы участвовать в постановке, иногда поправлял кого-то по ходу, иногда кричал: «Стоп!» И начинал рассказывать вещи, будто бы и не имеющие отношения к этой постановке, но когда все дослушивали его мысль до конца, все вставало на места. Ирина потихоньку меняла отношение к Пронину — все-таки он профессионал. Но у него был огромный недостаток, нивелирующие все достоинства: его супруга Галочка, в талант которой он искренне верил.

Вечером спектакль с Ириной в главной роли прошел при полном зале. После оваций и цветов, доставшихся всему небольшому составу актеров, занятых в спектакле, вся труппа радовалась успеху в буфете. Сидящая в углу Галина злилась, а Пронин целовал руки Ирине, Людочке и Нине.

Только он хотел добавить пару замечаний и в очередной раз заявить, что в следующем спектакле прима театра Невельская не участвует, как услышал разговор двух высокопоставленных дам из Госдумы. Они расслабленно пили красное вино и закусывали сыром трех видов.

— Елена Дмитриевна, вы слышали сплетенку? Пронин теперь везде сует свою супружницу, где только можно. — Крупная дама необъятного размера, заведующая чем-то важным, в жутчайшем фиолетовом платье-балахоне, с удовольствием говорила:

— Понятно, что Невельская однозначная звезда театра, а Галочке расти и расти.

Вторая дама «всего лишь» размера шестьдесят второго-шестьдесят четвертого, позволившая себе рассекать пространство театра в черном брючном костюме, высказалась более жестко:

— Конечно, мы с тобою, Эльвирочка, слегка полноваты, но не понимаю я стремления постоянно худеть. Невельская — ладно, она снимается, ей нужно держать фасон. Но Пронина — это же саранча перед налетом на кукурузное поле…

Этих высказываний Олег Эдуардович не мог повторить своей хищной женушке. Но, кидая взор на насупленную Галочку, понимал, что надо придерживаться первоначального замысла и потихоньку дожимать Ирину Невельскую.

Со временем все наладится, верил Пронин… Галочка тоже выйдет в звезды.