Синдикат-2. ГПУ против Савинкова

Было проработано несколько версий и среди них — об участии людей Бориса Савинкова. Мол, каким-то путем Савинков узнал об измене Шешени и направил в Москву террористов, чтобы отомстить своему бывшему адъютанту.

В ОГПУ стали раздаваться отдельные голоса о прекращении разработки «Синдикат-2» и отказе от командировки Андрея Павловича и Шешени за рубеж. Пузицкий, Сосновский, Демиденко и сам Федоров были против такого поворота событий. Они горячо отстаивали мнение, что разработку надо продолжать и вовремя отправить в Польшу Леонида Николаевича и Андрея Павловича, мотивируя тем, что до приезда Павловского в Москву Савинков и его сподвижники верили «Л.Д.», иначе бы не рисковали головой Сергея Эдуардовича.

По мнению крокистов, все было благополучно и в третью и седьмую поездки, когда Федоров и Шешеня, а также и Сыроежкин разъезжали по Польше. Если бы они были под подозрением, то вряд ли возвратились из-за рубежа. Ликвидировать их там было бы гораздо проще, чем в Москве. Если Борис Савинков затеял игру, доказывали крокисты, тогда зачем ему посылать своих террористов в Москву, ведь Леонид Николаевич должен посетить Польшу. Там, в Вильно или в Варшаве, и нужно было его ждать. Это дешевле и целесообразнее. Шешеню и всех других лип, сопровождавших его, можно взять живыми, а ликвидировать и того проще.

Что касается поляков, то совершенно ясно, что к стрельбе они никакого отношения не имели. Расшифровка разработки — это гибель для Экспозитуры № 1. Капитанам Секунде и Майеру погибать не захочется, они будут молчать. Для них провал не менее страшен, чем для КРО.

Если это покушение на Шешеню, то поездка Андрея Павловича и Леонида Николаевича должна поколебать Савинкова, и он вряд ли рискнет, проверять их еще раз, гонять своих террористов по улицам Парижа за приехавшими из Москвы крокистами.

Сам Андрей Павлович настаивал на необходимости продолжать разработку, считая, что он рискует сейчас не больше, чем в первую свою поездку в марте 1923 г.

Чекисты считали, что Шешеню, может, и не следовало бы направлять сейчас в Польшу, хотя сам он настаивал на поездке.

Вопрос стоял так: продолжать разработку или ликвидировать ее из-за двух дыр в окне весьма таинственного происхождения.

В докладной записке И.И. Сосновский написал: «Полагаю, что, если бы даже все эти предположения оказались объективно неверными, Савинков, заподозрив измену, произвел терр. акт над своим адъютантом, то немедленный выезд к нему той же группы, проведенный в особо срочном и ударном порядке, с сообщением об этом случае в первую очередь — рассеет все подозрения и спасет разработку, тем более что никаких неопровержимых данных измены у Сав. нет и быть не может. Поляки безусловно на нашей стороне. Ехать группе за кордон надо немедленно».

31 марта 1924 г. Пузицкий направился к В.Р. Менжинскому с предложением о продолжении агентурной разработки «Синдикат-2». Выслушав все версии крокистов, Вячеслав Рудольфович дал добро на их предложение и согласился направить в Париж и Варшаву Андрея Павловича и Леонида Николаевича[180].

Позже было установлено, что один из подростков, живших в доме Шешени, сделал рогатку из какой-то необыкновенной резины и стрелял из нее кусками стекла по окнам своего соседа. Так шаловливый подросток доставил столько хлопот чекистам и чуть было не прервал ход уникальной операции.

Прошло уже около года с момента первой парижской встречи Андрея Павловича и Савинкова. Борис Викторович в письмах требовал срочного приезда к нему представителей ЦК «НСЗРиС» из Москвы, особенно он настаивал на приезде Павловского. Но о его поездке в Париж не могло быть и речи.

В это время согласно докладной записке КРО Сергей Эдуардович вместе с другим заключенным, Маркушевским, совершил нападение на надзирателей внутренней тюрьмы ОГПУ.

Проведенным расследованием было установлено, что 5 апреля в 10 часов утра заступили на дежурство по коридору второго этажа внутренней тюрьмы надзиратели Энеди, Белкин и Лукач. В 9 часов вечера Белкин выпускал из 40-й камеры в туалет арестованных Павловского и Макрушевского. В это время надзиратель Энеди стоял у дежурного стола, находящегося на расстоянии трех-четырех шагов от двери камеры, а Лукач находился на посту около двери, выходящей из коридора тюрьмы на площадку.

Когда арестованные вышли из камеры, то по пути в туалет Мар-кушевский совершил нападение на идущего впереди него Белкина, а Павловский почти одновременно напал на Энеди. Оба арестованные были вооружены камнями, завязанными в полотнища. Стоявшему на посту около двери Лукачу картина происшествия не была видна, однако услышав стук, он бросился к дежурному столу, но был схвачен бежавшим навстречу ему Маркушевским. Павловский, управившись с Энеди, бросился тому на помощь. Все три надзирателя — Энеди, Белкин и Лукач — от ударов камнями по голове и лицу находились в бессознательном состоянии.