Символ Веры

- Да. А вы, как я смею надеяться, готовы рискнуть, иначе я не видел бы вас перед собой в этот полуночный час.

- Вы мне не командир. Напомню, что батальон подчиняется камерленго и маршалу конклава. Что вы можете сделать для гвардии, кардинал-вице-канцлер? – полковник отчетливо выделил слово «вы».

- Я - ничего. Все, что вы получите, будет даровано из щедрых рук нового понтифика.

Джани замолчал, провел рукой по шее, как будто галстук душил его.

- Полковник, не будьте глупцом, - резко оборвал его мысли кардинал. - Вы определенно в курсе событий и знаете, что Гильермо Боскэ в бегах, скрывается от убийц. Однако он и не убит. Сейчас все зависит от того, кто найдет его первым. Если «авиньонцы» - Боскэ исчезнет навсегда. Если я - он взойдет на Престол, и никакая сила не сможет этому помешать. Весь вопрос в том...

Морхауз склонился к полковнику.

- Весь вопрос в том, правильно ли я оценил ваше честолюбие и ваши амбиции.

- Что именно вы хотите? - Джани старался контролировать голос и у него почти получалось. «Почти» - однако не для кардинала. Морхауз читал смятение собеседника, будто раскрытую книгу.

И наступил момент истины.

- Мне нужна армия. Опытные и тренированные люди с оружием, готовые ко всему. Сейчас идет гонка со временем, мы ищем Гильермо, наши … оппоненты тоже. И в силу обстоятельств Боскэ может обнаружиться где угодно. Тогда понадобится отряд, готовый немедленно отправиться в любую точку света и выхватить будущего понтифика из любой обстановки.

- В мире хватает наемников, - полковник машинально облизнул губы. - А вы не настолько стеснены в средствах, чтобы не позволить себе лучших из лучших.

- Совершенно верно, - позволил себе усмешку Морхауз. - И я основательно поразмыслил над этим. А затем подумал - к чему мне платить ландскнехтам, которые будут действовать всего лишь за плату, если совсем неподалеку от меня есть люди, готовые сражаться за Веру... славу и возможности, которые нельзя купить? Наемникам я могу предложить только франки. Вам - возвращение старых договоров, верховенство над швейцарцами и кавалерией. Участие в некоторых... фондах. То, чего вы не получите больше никогда и ни от кого.

Полковник помолчал, глядя сквозь и поверх кардинала большими темными глазами. Он справился с собственными руками и сложил их на край стола, ладонь на ладонь.

- Это рискованно, - нейтрально заметил Джани.

- Безусловно. Но стремительные взлеты происходят только так. Вы ставите на кон все... или возвращаетесь к прежнему существованию, пока, наконец, палатинцев не распустят за ненадобностью.

- Гарантии? - осторожно осведомился итальянец.

- Вы полагаете, Папа забудет людей, которые спасут его из хищных рук ассириян? - усмехнулся кардинал. - Боскэ не такой человек.

- Не сомневаюсь, - без улыбки качнул головой Джани. - Я пока не имел чести лично лицезреть почтенного Гильермо Боскэ, однако наслышан о его благочестивости, а равно иных достоинствах. Но я договариваюсь не с ним, а с вами, кардинал-вице-канцлер.

- Ну что же, - Морхауз вдохнул и выдохнул, понимая, что договор заключен. - Давайте детализируем наше ... соглашение.

Глава 23

Гильермо никогда не видел моря и всегда полагал, что если такое случится, впечатления окажутся незабываемыми. Правильно говорят - бойся, человече, твои желания могут сбыться. Леон увидел море, вернее его маленький кусочек, в предрассветной полумгле, когда небольшой сухогруз принимал неофициальных пассажиров. И последующие впечатления действительно оказались незабываемы. К сожалению, отнюдь не с хорошей стороны, впрочем, к ударам судьбы неудачливый понтифик уже начал привыкать.

Человек, не сведущий в корабельных делах, всегда теряется при необходимости внятно рассказать о том, что видит в стальной утробе. Так и Гильермо смог бы описать свое новое место жительства лишь как «между большим железным ящиком от пола до низкого ржавого потолка и другим ящиком, который пониже, но с тремя трубами». Пассажирам на этом кораблике не полагалось ничего, кроме вечно холодного титана с горькой водой и бесплатного выкидывания за борт в случае смерти или болезни. Так что каждый обустраивался, как мог, в соответствии с запасами.

Было сыро. И холодно - отопление вряд ли работало, даже если бы кто-то и поднял заслонки теплоотводов от старенького дизеля. Боскэ закутался в широкую, болотного цвета, куртку, спрятал кулаки глубоко в рукавах, а затем вообще продел руки внутрь, сложив их на груди. От такого положения пальцы быстро немели и затекали, зато казалось, что так получается немного теплее. Странное дело, в разбитом на секции полупассажирском трюме помещалось не менее сотни человек, которые должны были производить сами собой много тепла, однако его словно высасывали без остатка ржавые борта.