Симуляция

Вначале лишь очень немногое говорит о том, что переворот во внутренней организации, который определит расцвет вида в дальнейшем, по существу уже совершился. [2]

– Так вы с ним скоро станете одним человеком.

– Не думаю, что ты прав… Когда используешь по отношению к нам слово "человек". Настолько все по-другому, что можно нас назвать и новым видом. И, кстати, в рамках этого вида я и Герберт очень сильно различаемся. Как обычные люди различаются между собой.

– Блин, – взорвался я, – Сверхчеловек, вира-майна! Возрожденный арий!

Но он только отмахнулся.

* * *

Мы опять снимали комнату.

Сначала я думал, что мы остановимся пожить у Чарли Нуара. У него были прекрасные гостевые комнаты, и принял он нас с радостью, поскольку мне даже не пришлось убеждать его в необходимости прибегнуть к моим услугам. У него уже начались некоторые проблемы, а печальная судьба Марьям мешала их игнорировать. Ее к тому времени уже не было в живых. Она покончила с собой, перерезав вены осколком из разбитых очков. А тот факт, что в живых не было и жрицы, исключал подозрение о нашем с ней сговоре. Сюжет в новостях о полицейской облаве в Блоке подтвердил правоту наших слов.

Однако у Чарли мы прожили меньше суток. Этого времени мне как раз хватило, чтобы подправить ему мозги в два сеанса – утром и вечером, а в промежутке ввести Чирку дьявольские партитуры Герберта Иноэ. После вечернего сеанса я обнаружил Чирка у себя в комнате. Он сидел за столом, положив голову на руки и, казалось, спал. Но как только я вошел, он поднял голову и спросил:

– Дальнейшие планы?

– Что? – не понял я.

– Мы будем ночевать здесь?

– Пожалуй… – задумался я. И неожиданно для себя закончил, – Пожалуй, надо уходить.

И мы ушли, какой бы привлекательной не казалась мысль о горячей ванне, домашнем ужине и теплом клозете. Так начал работать дьявольский алгоритм суперинтуиции.

* * *

Талант, обретенный Чирком, позволял ему не столько находить решение самому, сколько наводить способность к этому у окружающих. Особенно, если окружающие имели больше информации. Это было необъяснимо, но это работало.

Что-то я стал слишком многого не понимать. Зря говорят, что с годами становишься мудрее. [1]

– Не могу понять, – сказал он однажды, – Как нам удалось скрываться так долго.

– Что, неужели все наши ходы как легко просчитываются?

– Не знаю… Не все, конечно. Но с такими возможностями и ресурсами…

– Значит, ресурсы понадобились на что-то еще.

– Точно.

Ночью мне приснился удивительно яркий цветной сон. Позже я стал называть такие сны видениями.

Я увидел посетителя в кабинете Герберта. Как и я в первый визит, он стоял перед открытым стеллажом, держа в руках украшенный драгоценностями маузер. Осмотрев оружие и приведя его в боевое положение, он резко повернулся, вскинул руку и выстрелил. Но как ни быстро он двигался, к моменту выстрела сверху упала перегородка, разделившая комнату надвое. Это была плита из прозрачного пластика, пули завязли в ней, не пробив и половины толщины. Посетитель потянулся было за гранатами, но с потолка уже опускались хлопья газа, а к нему бежали охранники в защитных масках. Мгновение – и он уже бьется прижатый к полу. Четверо охранников с трудом удерживают его, а на губах его выступает розовая пена.

Чирку приснился очень похожий сон.

Утром мы уже знали, что мешает Герберту Иноэ полностью сконцентрироваться на охоте за нами. Он сам стал дичью, и его преследовал более сильный противник.

* * *

У Чирка появилась манера безо всякого повода задавать неожиданные вопросы. Это редко бывало приятно.

– Что у тебя за имя такое дурацкое? Нет такого имени.

– Что!? – обалдел я.

– Нет такого имени – "Докар".

– Как это нет? Ты что, все имена слышал? Имена, вообще, какие угодно бывают.

– Да не злись. Я ж безо всяких… Странно просто.

– Я ж тебе рассказывал. Это прадед мой. Точнее пра-пра-прадед. Он и учредил эту дурацкую традицию.

– Рассказывал что-то такое. Так ведь не каждая дурацкая традиция столько живет. Наверное, были какие-то резоны?

– Это было, как бы, наследство. Он оставил небольшой капиталец, с которого по условию завещания, можно было тратить только проценты, и только если наследник в детстве носил имя Докар. Из этих денег, правда, уже деду мало что досталось. Инфляция все съела. Но как мне пересказывали, это не главное наследство. Имя, как бы, дает право на еще какое-то наследство. Но никто не знает какое. Отец пытался найти концы, даже в Заресск ездил. А после Зимней войны не до того стало. Да ерунда это все. Мало ли что могло прийти пра-пра-прадеду в голову. Он с чудинкой был, говорят.

* * *

Чирок бросил пить, и не было заметно, чтобы он от этого испытывал какие-то неудобства. Все время он проводил за поиском информации, большей частью в Сети. Но не пренебрегал и другими источниками. Телевизор у нас работал непрерывно, и Чирок, не отрываясь от монитора с результатами своих бесконечных запросов, успевал щелкать пультиком и поглядывать краем глаза на телеэкран.

Мы почти не выходили на улицу. Все мои разговоры о том, чтобы сходить развеяться или поискать работу он пресекал на корню. Слишком опасно.