Симпатические письма

- Тут все дела такие же веселые, - кивнула она на стопку бумаг и, воодушевляясь, как продавец перед покупателем, стала перебирать их и раскладывать, словно товар. - Вот здесь еще заявленьице - пенсионер подал. Пришли к нему два архаровца, под видом электриков. Связали, воткнули в рот ему веник из клоповника, взяли деньги и ушли. Оказалось - десятиклассники. Один - племянник нашего главного врача Ланина. А вот еще тип... Залез в магазин, напился, как свинья, и проспал там всю ночь. Проснулся на рассвете, опохмелился еще и взял деньги. Принес домой девятьсот рублей. А продавцы говорят: у них недостает тысячи восьмисот рублей. Вот и разбираемся.

- Помогай вам бог.

- Это все частные дела, личные, так сказать, - все более воодушевлялась Антонина Ивановна. - А вам для газеты куда интереснее тяжба лесхоза с колхозом. Вот, полюбопытствуйте! Веретьевский колхоз выкашивает на силос лесные поляны, принадлежащие соседнему лесхозу. Тот составляет акты, а этот не подписывает их. Потеха! Вот, поглядите.

Она взяла из пачки одну бумагу и протянула мне:

- Прочтите!

Читаю. Акт составлен лесхозом на типографском бланке. Иные пункты и в самом деле забавны.

Вот пункт одиннадцатый: "Было ли лесонарушителем оказано сопротивление?" Ответ чернилами: "Бригадир Володин Роман Иванович обругал матом лесничего Ракова".

Пункт тринадцатый: "Объяснение лесонарушителя". Чернилами дописано: "Лесонарушитель от объяснения отказался". Четырнадцатый: "Показание свидетелей или понятых". Ответ: "Председатель Веретьевского сельсовета от заверения акта отказался. И понятых не выделил. Я, говорит, колхозниками не распоряжаюсь, а других граждан на территории сельсовета не проживает".

Я вернул акт судье и спросил:

- Что же вы будете делать?

Только плечами пожала:

- Взыскать надо с колхоза тысячу девятьсот восемьдесят рублей штрафа. Но документы недействительны. Акт не заверен. Вызываю председателя колхоза - не идет. Следователю отдаю акт - не берет. Говорит: я что? Силой буду заставлять их подписывать этот акт? Нет у меня таких полномочий. Вот и веселись тут.

- Да! - Я головой покачал и спросил: - В чем же корень зла?

- Водка! Вот вам и корень. Все она творит. Будь моя власть, я бы запретила ее продавать, проклятую.

- Не поможет, - говорю, - самогонку станут гнать.

- Нынче не из чего гнать ее. Хлеба-то нет, в смысле, зерна. И сахару продается в обрез.

- Найдут! Из свеклы начнут гнать, из картошки. Питие да хулиганство пороки древние, социальные. Вон Дарью Горбунову травят, поди, не по пьянке.

- А те свихнулись на антирелигиозной пропаганде! - Антонина Ивановна впервые улыбнулась, словно обрадовалась чему-то. - Я вызывала сочинителей этих писем. Стала стыдить: что вы, говорю, срамите человека и сами срамитесь? Письма сквернословные. - Она вынула из ящика стола стопку писем, написанных на листиках, выдранных из школьной тетради. - Вот, полюбуйтесь!

- А что они вам ответили? - спросил я, принимая эти письма.

- Говорят: она же верующая! Сектантка! И даже удивились - за что я их распекаю? Какая сектантка, спрашиваю. Ну как же! Это которая на дому молится. Мы, говорят, сами видели: и утром, и вечером поклоны бьет. И даже молитвы читает. Вот это и есть сектантка, говорят. Мне тошно стало.

- Неужели глупы до такой степени? - удивился я.

- Да придуриваются! - Она даже рукой прихлопнула по столу, как бы от досады. - Причина-то ведь ясная: хотят прибрать к рукам ее полдома. Сноха дурит, Татьяна Горбунова. Вот и сочиняют эту галиматью, пугают старуху. Может, сбежит.

- Куда же она сбежит?

- Да к ним же, к сыну. Они живут раздельно в одном и том же доме, дом-то пятистенный! Вот сноха и хочет прибрать Дарьину половину, поселить там своего сына со снохой, а Дарью загнать к себе на печь, в угол. Ну и шлет анонимные письма. Дура набитая! Думала, что никто не догадается о ее проделке. А когда ее уличили, прижали, тут же стала выкручиваться, искать снисхождения по статье. И ведь нашла! Она, видите ли, хочет взять верующую под свой контроль. Оказывается, это она ведет антирелигиозную пропаганду. Почитайте, что это за пропаганда.

Я взял наугад одно из писем, прочел вслух:

"Уважаемая сектанка, святая.

Вы душегуб ряда товарищей. Очень строго предупреждаем тебя, сволоча, в трагической смерти Горбунова А. Ты его, паскуда, прокляла своими молитвами. Этого мы тебе никогда, дрянь, не простим. Колдунья! Если ты не кончишь колдовать, тебя будет судить товарищеский суд. В молодости блудила, а сейчас открыла на дому секту, собираешь людей и пропагандируешь с молитвами. Ах ты, душегуб, злодей, игоист-сектанка!.."

Дальше пошел сплошной мат.

- Кто такой Горбунов? - спросил я.

- Это ее пасынок. Работал механиком в ЛМС. Зимой поехали за сеном. Завязли в лугах, выпили и уснули в машине. Трое обморозились, а он замерз до смерти. При жизни помогал Дарье. Вот они и бьют ее по самому больному месту.

- У нее вроде своих детей и не было, - сказал я. - Кажется, она жила одинокой.