Симонов и война

После моего письма по этому поводу, написанного на Экспериментальную студию, вопрос перешел на рассмотрение в ЦК. Насколько мне известно, фильм смотрели все, или почти все члены Политбюро, и вопрос о нем обговаривался на Политбюро. Причем при наличии ряда замечаний и предложений, решение было однозначным — фильм необходимо выпустить на экран.

Однако даже после этого и после ряда внесенных нами поправок, уточнений, дополнений — где-то по-прежнему дело продолжало тормозиться.

Тогда я обратился с телеграммой на имя Брежнева. После этого фильм смотрели, насколько мне известно, еще раз. Оценили положительно, предложили выпустить на экран.

Но несмотря на это кто-то еще продолжал тормозить его выход, давил на Кинопрокат, на Комитет, откладывалась премьера. Пришлось принимать дополнительные меры к тому, чтобы премьера все-таки состоялась в намеченные сроки, хотя бы в одном кинотеатре, в конце октября 1967 года.

После премьеры, после статьи о фильме в «Правде», высоко оценивавшей фильм, после статей по всей прессе страны, «Красная звезда», тем не менее, так и не выступила с рецензией на фильм. И ни один экземпляр, ни одна копия фильма до сих пор не заказана Политуправлением армии для армии.

Таким образом, фильм до сих пор не разрешен к демонстрации в воинских частях.

Этот факт дополнительно характеризует ту атмосферу, которая создалась вокруг фильма и в течение девяти месяцев не давала ему выйти на экран.

Что я могу сказать о фильме сейчас — в том виде, в котором он вышел на экраны после всех обсуждений, поправок, дополнений, сокращений.

Разумеется, если бы мы на всех этапах принимали к исполнению все предложения, поправки, замечания, соображения, которые высказывались по фильму, то фильм был бы непоправимо изуродован и вообще перестал бы существовать как произведение искусства, а политически был бы, очевидно, вреден, ибо давал бы приукрашенную, неправдивую картину событий 1941 года и не призывал бы к бдительности, к недопущению какой-либо возможности повторения ошибок 1941 года, а наоборот, вносил бы настроение самоуспокоенности и забвения тяжести совершенных в 41-м году ошибок и масштаба понесенных жертв.

Так было бы, если бы мы прислушались ко всем замечаниям и предложениям — прежде всего, к целому ряду предложений, исходивших в наиболее решительной форме от представителей Политуправления армии, и от представителей ее генералитета, участвовавших в просмотрах. А на последующем этапе — от работников отделов ЦК и от секретарей ЦК.

Сейчас, глядя фильм в окончательном его виде, я не испытываю потребности что-либо менять в нем, кроме одного весьма важного места.

Все поправки, которые мы сделали, за исключением одной, привели к положительным результатам — к фактическим уточнениям, к эмоциональному усилению ряда мест; или, в нескольких случаях, ничего не изменили в фильме по существу. То, что было сказано в одной форме, оказалось в итоге сказанным несколько по-другому, в несколько измененной форме, не менявшей сути дела.

Наиболее существенное дополнение, внесенное в фильм, — введение в него кадров Парада Победы 1945 года — было сделано после того, как фильм обсуждался на Политбюро и как именно там было высказано это предложение.

Сначала это предложение показалось нам художественно неприемлемым. И мы не скрыли этого, разговаривая по этому поводу в ЦК. Но потом, когда мы посмотрели многие неизвестные нам и забытые кадры Парада Победы, мы нашли в фильме место, где этот Парад Победы мог бы прозвучать как закономерное отступление от общего хода повествования. И мы переменили отношение к вставке этого эпизода, и после долгой работы этот эпизод не только органически вошел в фильм, но и стал как бы одним из опорных пунктов фильма.

Людям, не смотревшим фильм раньше и увидевшим его уже с эпизодом Парада Победы, просто не приходило в голову, что этого эпизода могло раньше не быть в фильме.

В итоге в фильме получилось четыре парада — предвоенный майский, ноябрьский 1941 года, немецкий парад победы на пустой Красной площади и действительный Парад Победы — наш, 45-го года, на этой же площади.

Таким образом, те поправки, которые мы сделали, согласившись с ними и считая их правильными, — в совокупности, как мне кажется, сделали фильм лучше, чем он был.

Но есть одна вынужденная поправка, которая резко снижает силу фильма и которую, будь моя воля, я бы и сегодня отменил и восстановил это место в фильме в его первоначальном виде.

Первоначально, когда в фильме шел эпизод первомайского парада, слова: «Они сделают все, что в их силах, и грудью встретят врага. Но если бы с ними рядом были все те, кого армия лишилась не на поле боя, а еще до войны, в годы необоснованных репрессий…» — слова, которые сейчас идут на кадрах стоящих в строю на Красной площади командиров и выпускников академий, раньше шли на других кадрах.