Симода

– Вы думаете, что противоречий не может быть? – спросил Пегрэйм.

– Да, мы должны так думать, – ответил Сибирцев. – Становится сегодня очевидным.

– Надо предусмотреть противоречия заранее. На территории Аляски является множество авантюристов из Сан-Франциско и из Канады. Известно ли вам, что по реке Стахин открыты залежи золота? Недалеко то время, когда тысячи людей со сковородами хлынут туда не только из Канады, но также из Калифорнии.

Заговорили о компаниях, что кончается век их монополий. Лейтенант Коль вдруг сказал, что в Сан-Франциско многие говорят, что Россия хочет продать Аляску. Тогда Штаты будут владеть восточным Тихоокеанским побережьем, а Россия – северо-западным, и движение между этими силами составит новое начало мировой цивилизации.

Алексей никогда в жизни не слыхал, чтобы в России говорили о том, что надо продать Аляску.

Сдерживая зычный голос, заговорил Лесовский, и казалось, что тихо играет соло самая низкая труба.

– От имени адмирала Путятина честь имею приветствовать вас, ваше превосходительство коммодор Адамс! Господин капитан Мак-Клуни! Господа офицеры! Наши великие державы встречаются на Тихом океане, и наши моряки впервые в истории знакомятся. Узнав о прибытии в Симода военного корабля дружественной Америки, адмирал повелел мне с частью людей немедля отправиться из Хэда, где мы имеем стоянку после катастрофы, на двух баркасах сюда, чтобы засвидетельствовать вам, господин посол, вам, капитан Мак-Клуни, вам, господа офицеры, наши лучшие чувства. Господа! В нашем положении не было цели важней, чем спасение жизни и поддержание духа матросов и офицеров, очутившихся в чужой, закрытой стране, обычаи которой вам хорошо известны. Поэтому мы сделали все возможное для скорейшей встречи с вами и с благословения всевышнего сегодня прибыли благополучно. Ваше превосходительство, мы выражаем вам глубокую благодарность за вашу готовность содействовать нам...

Американцы притихли. Они сразу почувствовали характер деловой и практический. Лесовский говорил по-английски, без переводчика. Холодность его лица, строгость речи еще более подчеркивались некоторой неправильностью построения фраз, но мысли капитана и его намерения были очевидны.

Вскоре Адамс и капитаны перешли в салон, оставив молодежь веселиться.

– Разберемся, что мы можем предоставить, – сказал Адамс.

Пришел корабельный клерк в клетчатых брюках, с пером за ухом. Он уселся, стал перебирать реестры и щелкать костяшками на счетах.

– Наши родные берега близки отсюда, – сказал Посьет, – и вы могли бы, ваше превосходительство, доставить, нас на Камчатку.

– Англичане пишут в газетах, что ваша Камчатка – второй Севастополь. Вы понимаете?

– Да, я понял. Но куда бы вы предложили?

Адамс взглянул на Мак-Клуни, словно между ними это было уже решено.

– Мы могли бы вас взять в Шанхай.

– В Шанхай, в плен англичанам, – сказал Лесовский.

– Ни о каком плене не может быть речи, – энергично ответил Мак-Клуни.

Адамс сказал, что он хотел бы поехать сегодня в деревню к адмиралу Путятину, выразить ему соболезнование. Видимо, Адамс намеревался о чем-то поговорить подробно. Он, казалось, колебался. Только что флаг-офицер приходил с сообщением, что к храмам, где живут уполномоченные японского правительства, подаются их паланкины.

Клерк опять защелкал на счетах.

– Еще ветчины, морских бисквитов, – приговаривал он.

– Морскими бисквитами называются у них сухари, – пояснил Лесовский.

Посьет сказал, что адмирал готов заплатить за все золотом.

– Я не имею права принять от потерпевших кораблекрушение никакой платы, – ответил Адамс. – Потом наши правительства все решат.

– Золото еще пригодится адмиралу Путятину! – осклабясь, заметил Мак-Клуни.

– Сколько? – спросил Адамс.

– Я сосчитал – две тысячи шестьсот два доллара пятьдесят шесть центов, – ответил клерк. Рыжеватые волосы его торчали теперь над виском, как перья.

– Завтра с утра я жду вас, – сказал Мак-Клуни. – Сведу вас и покажу все, что у нас еще есть. Вы скажите, что вам нужно, и мы с вами сразу все решим.

В кают-компании шестеро китайцев в белоснежных костюмах, как фокусники, артистически быстро скатали скатерть, переставляя бутылки, бананы и бокалы, и почти под нее их быстрые матовые руки застилали, раскатывая, другую, еще более белоснежную, переставляя обратно тончайшего букета южноамериканские вина, названные именами святых великомучениц – Санта Елена, Санта Августина, Санта Эмилиана, серебряные ведерца со льдом и шампанским, вазы с цветами, фрукты и расставляя чистые бокалы.

– Так принято в английских колониях, – объяснял Шиллинг.

Начиналась вторая часть обеда. На столе появлялись горячие блюда.

Совершенно лысый человек лет сорока оказался из шанхайских миссионеров. Он любезно улыбался, подавая широкую в кости руку. От него чуть-чуть отдавало чесноком, как от чайной чашки в харчевне. Видимо, изучая иероглифы, он заодно пристрастился и к шанхайской кухне.

Все пили. На еду все меньше обращали внимания. В четыре руки заиграли на рояле. Выходили на палубу освежиться.