Симарглы

Очень худенькая девушка, на бледном лице — я отлично различал его в тусклом свете, падающем из окон первого этажа — видны одни глаза, слегка усталые, с ранними морщинками. Коротко остриженные волосы — сейчас они отливали рыжим, даже красноватым, но я знал, что по-настоящему они всего лишь русые.

Катерина Красносвободцева, Ленина младшая сестра. Сейчас ей всего пятнадцать.

Позади нее маячил довольно плечистый силуэт. Этого субъекта я тоже знал: парень, с которым Катерина встречается уже полгода, и которого только меньше месяца назад решилась познакомить с родителями. Зовут Вадим. Вроде бы он студент… подробности о Лениных родственниках никогда не были мне интересны. А жаль.

— Вы Катя? — спросил я почти равнодушно. Полагалось бы разыграть легкое удивлении, неуверенность…. можно было бы даже забыть имя. Но сейчас мне было не до игр.

— Да, — она кивнула. — А вы… Лена никогда ничего о вас не говорила. Но я-то знала…

Она замолчала. Потом добавила.

— Я еще тогда хотела спросить вас: вы были на похоронах. А потом почему-то ушли. Почему?

— Не мог больше на это смотреть. Это гнусно. Хуже язычества. Устраивать спектакль…

Кажется, она была удивлена моими словами, но все же очень немного промедлила с ответом.

— Не спектакль, а обряд, — Катя покачала головой, и слегка качнулись сережки-колечки в ушах. У Лены уши проколоты не были. — Люди все-таки не мусор… чтобы просто их выбрасывать. — Я совсем не уверен, что меня не выбросят на помойку, — хмыкнул я.

Я это сказал?!

Неужели так легко… впрочем, какая уже разница, что я говорю или не говорю. Меня все равно несет, причем несет неуправляемо.

Катя на мою реплику никак не отреагировала.

— Пойдемте, я вас чаем напою, — сказала она просто. — Родители сегодня уехали… мы втроем будем. Пойдемте?.. Вы у нас ни разу не были.

Именно за этим я и встал с кровати, и вышел на улицу, хотя весь мой опыт, вся моя предыдущая жизнь властно запрещали: не ходи! Я хотел проникнуть в Ленину квартиру, может быть, в ее комнату, где она совсем недавно была, была живая… Что бы я там увидел, что бы я там нашел? Возможно, некий ключ… может быть, что-то стало бы понятно мне из того, чем я был и из того, чем я никогда не стану. Это помогло бы мне избавиться от страха, встретить завтрашний день… так, как я могу его встретить. Но теперь, когда исполнение моего странного и уж точно загадочного для меня самого желания оказалось совсем рядом, когда не нужно было больше прикладывать никаких усилий, мною, как это часто бывает, овладели сомнения.

Пойти вместе с этой девушкой, которая так похожа на свою сестру, и вместе с тем так непохожа… Лена — надломленный стебель, тонкий тростник у воды. Ее сестра — лист кувшинки, тихо лежащий на глади озера. Что я там буду делать? Я слишком другой, слишком не похожий на них на всех. Впрочем, я никогда не задумывался о том, какой я. Просто был. Что если…

Вдруг то, чего я боялся, стало ясно для меня. Я боялся не Лены. Я боялся того, что я могу сделать с Леной. И я боялся того, что могу сделать с ее сестрой. Может быть, одной только фразой. Я сам себе казался словно бы зараженным радиоактивностью, находиться рядом со мной было опасно.

Наверное, я бы все-таки не пошел, ибо это значило сделать очередной шаг от себя прежнего… а это пугало меня тем страхом, ужаснее которого нет в этом мире. Но она взяла меня под руку. Ее рука через ее старенькую розовую курточку и через мой новый стильный полупиджак-полупальто показалась мне удивительно горячей.

— Пойдемте, — сказала она. — Вадик, познакомься. Это Сергей. Они с моей сестрой любили друг друга.

До чего изящная формулировка! Не неуклюжее «парень», не официозное «жених», не пошловатое и не соответствующее истине «возлюбленный» или, тем более, «любовник». Просто — они любили друг друга. А что это была за любовь, пусть каждый решает сам.

Хорошо бы и мне решить.

Широкоплечий Вадим посторонился, пропуская нас с Катей вперед. Я подумал: ожидает от меня подвоха. Но потом отблеск фар с проезжей части упал на его лицо, и я увидел некое чувство, которое узнал не сразу. А когда узнал, едва не запнулся. Сострадание.

С ума сойти. Хорошие люди. По-настоящему хорошие люди.

Раньше это вызвало бы у меня тупую досаду. Теперь… не знаю. Понятия не имею… Но анализировать это чувство не хотелось. Возможно, из-за того самого наихудшего в мире страха.

4.