Симарглы

— Случайно получилось. Вообще-то мне сказали, что нельзя, но…

— Лена, почему ты умерла?! — с болью воскликнул он, не дослушав. — Кто… кто посмел?! Это все этот идиот Юрка, да?! Скажи — и я убью его, честное слово!

— Не в нем дело. Я сама виновата. Глупо, правда? Я умирала от страха, а думала, что не успела сказать тебе…

— Что?

— Что люблю. С самого детства. Я всегда мечтала, что ты обратишь на меня внимание. Представляла: вот ты приглашаешь меня в кино… нет, лучше в театр!.. А потом мы гуляем по городу до утра… А потом ты бы меня поцеловал.

— Лена… что я могу сделать для тебя? — его пальцы вцепились в край скатерти. — Можно ли… есть ли способ оживить? Я… занимаюсь оккультизмом много лет, и все еще… но может быть там, у вас…

— Не знаю… — Лена покачала головой, чувствуя беспричинную боль. Все напрасно… — У меня ведь стаж мертвеца невелик. По крайней мере, ни о чем таком не слышала. Но я поспрашиваю ребят, может быть…

— Черт возьми, Лена, это так несправедливо! Как ты могла?!

— О чем ты?

— Я так давно наблюдал за тобой! Я о тебе все знал, каждый твой шаг! И магией, и так просто… Я был уверен… А потом ты взяла, и…

Лена не видела, но чувствовала, как сотрясаются его плечи, как он нервно щурит глаза и стискивает зубы, пытаясь сдержать клокочущую в груди ярость. Он всегда был очень горяч и скор на чувства, равно как и на физическое выражение их. Спокойной и сдержанной Лене было так просто любить его.

А он… Он сказал, что наблюдал за ней… Неужели?..

Горечь, отчаяние и жалость пронзили ее сердце. Ей самой захотелось зареветь — не по детски, а по-бабьи, уцепив зубами угол подушки. И реветь долго-долго, пока не кончатся слезы. Или пока дракон хаоса не унесет ее от боли за тридевять земель.

И тут Сергей вскочил со стула, перегнулся через стол, схватил Лену за свитер, притянул к себе и поцеловал.

7. Из мемуаров черного мага

Первый мой пророческий сон — это было на уроке музыки. А вот второй?.. Где же был второй…

Буквально на следующий день Алла Андреевна, услышав мой рассказ (я рассказал ей о птицах и о городе, опустив странную девочку и ее игру на пианино), улыбнулась уголком полных накрашенных губ и тихо сказала:

— Пророчество?.. Ну наконец-то! А я-то уж думала, что совершенно зря тобой занимаюсь.

Мне хотелось послать ее к черту и сказать, что не хотела бы и не занималась, но я не осмелился. Я знал, что возмездие с ее стороны будет скорым и крайне неприятным.

— Попробуем так, — говорит она.

— Попробуем так, — говорит женщина с зелеными стекляшками вместо глаз, щелкая по лбу тоненького черноволосого мальчика. И мальчик замирает столбом…

Мальчик видит: огненные полосы вдоль выжженной равнины, и серые столбы, серые тени, что медленно скользят по ней.

Мусор… множество мусора, какие-то куски, автомобильные шины, старые кузова, покореженные строительные балки, и все это валяется беспорядочно и уныло, освещенное лишь слабым светом огненных полос. Даже звезд на небе нет.

— Что это?.. — в страхе спрашивает мальчик.

— Это?.. — улыбается Алла Андреевна, которая, в белом балахоне с капюшоном, стоит рядом с ним. — О, это чудесное место! Обиталище Маским Хула.

— Кого?.. — на мгновение мальчику кажется, что учительница сматерилась.

— Маским Хула, Лежащего в Засаде. Не бойся, он не тронет нас, ибо не заметит. Я воззвала нас к древнему договору и укрыла нас от его глаз.

— Он — один из Хозяев?..

— Где ты подцепил это слово?.. Можно сказать и так, но на самом деле у нас нет хозяев. Мы свободны. А я привела тебя сюда, потому что так легче всего показать тебе, что твои пророчества — это дверь в мир, дарующий силу. То, как взять эту силу, зависит только от тебя.

И с этими словами она решительно толкает мальчика на одну из огненных полос.