Сильвия и Бруно

Все это время Вице-Правитель был занят тем, что с помощью Канцлера перекладывал бумаги с места на место и указывал Правителю места, где необходимо поставить подпись. Затем он расписался сам, а следом за ним поставили свои подписи Госпожа и Канцлер, выполнявшие роль свидетелей.

— Короткое прощание — самое лучшее, — заявил Правитель. — Ну вот, все готово к моему отъезду. Дети ждут внизу, чтобы попрощаться… — Он расцеловался с Госпожой, обменялся рукопожатиями с братом и Канцлером и вышел из комнаты.

Трое присутствующих молча ждали, пока не раздался стук колес, возвещающий, что Правитель уже не может их слышать. И тогда, к моему удивлению, они разразились восклицаниями и неудержимым хохотом.

— Как ловко все разыграно, а! — воскликнул Канцлер.

Они с Вице-Правителем подали друг другу руки и вприпрыжку припустились по комнате. Госпожа была слишком солидной, чтобы прыгать с ними, но и она заржала, как застоявшаяся лошадь, победоносно помахивая платочком: даже до ее весьма ограниченного рассудка дошло, что они очень ловко состряпали какое-то дельце, и ей ужасно хотелось узнать — какое именно.

— Ты говорил, я все узнаю сразу же, как только он уедет, — заметила она, когда они немного пришли в себя.

— Верно, ты все узнаешь, Тэбби! — довольно отозвался ее муж, снимая промокашку и показывая ей два пергамента, лежавших один подле другого. — Вот это — тот, который он прочитал, но не подписал, а этот он подписал, но так и не прочел! Видишь ли, он был весь закрыт промокашками, за исключением места для подписей…

— Да, да! — сердито прервала его Госпожа, начавшая было сравнивать два пергамента. — «Кроме того, он обладает всеми полномочиями Правителя в отсутствие последнего». А в другом стояли слова «полный повелитель с правом казнить и миловать, имеющий титул Императора, если его изберут канцелярия и народ». Что такое? Выходит, ты теперь Император, дорогой мой?

— Нет еще, дорогая, — отвечал Вице-Правитель. — Оглашать этот пергамент пока что незачем. Всему свое время.

Госпожа кивнула и принялась читать дальше:

— Кроме того, будем милосердными к бедным. А здесь эти слова пропущены!

— Разумеется! — проговорил ее муж. — Мы не собираемся обращать внимание на такие пустяки!

— Хорошо, — отвечала Госпожа, сделав ударение на этом слове, и продолжала читать. — «Кроме того, содержимое казны останется в неприкосновенности». Ба, а здесь сказано по-другому: «Казна предоставляется в полное распоряжение Вице-Правителя»! Ах, Сибби, какой ловкий трюк! И все драгоценности, подумать только! А можно я пойду и надену их прямо сейчас?

— Лучше немного позже, любовь моя, — с досадой возразил ее муж. — Видишь ли, общественное мнение еще не вполне подготовлено к этому. Лучше действовать другим путем. Разумеется, в свое время у нас будет и карета, запряженная четверкой. А как только мы победим на выборах, я приму титул Императора. Но толпа не поймет нас, если мы завладеем сокровищами казны, пока Правитель жив. Поэтому нам необходимо распространить сообщение о его смерти. Небольшой заговор…

— Заговор! — воскликнула довольная Госпожа, всплеснув руками. — Боже, мне ужасно нравится мысль о заговоре! Это так забавно!

Вице-Правитель и Канцлер переглянулись.

— Но пусть этот заговор останется в глубине наших сердец! — прошептал мудрый Канцлер. — Он ведь никому не причинит вреда!

— И когда же состоится этот заговор?…

— Тсс! — внезапно прервал ее муж.

Дверь распахнулась, и в комнату вошли Сильвия и Бруно, нежно взявшись за руки. Бруно инстинктивно съежился и спрятался за плечом сестры, которая держалась бодро и спокойно, хотя по ее щечкам катились слезы.

— Нечего тут плакать! — резко, без всякого сочувствия к детям, бросил Вице-Правитель. — Ну, успокой их хоть немного! — обратился он к Госпоже.

— Может быть, кекс? — пробормотала себе под нос Госпожа. Пройдя в другой конец комнаты, она открыла сервант и вернулась, держа в руках два куска сливового кекса. — Вот, кушайте и не плачьте! — почти приказала она детям; и бедные малыши уселись рядом, но им тяжко было и думать о еде.

В следующее мгновение дверь опять открылась или, лучше сказать, распахнулась, и в комнату стремглав вбежал Уггуг, крича «опять пришел этот старый Нищий!»

— Ну, мы не намерены кормить его… — начал было Вице-Правитель, но Канцлер прервал его:

— Не беспокойтесь, — сказал он, понизив голос. — Слугам отданы распоряжения на сей счет.

— Да он уже внизу, — отозвался Уггуг, подбежав к окну и выглядывая во двор.

— Где он, дитя мое? — проговорила его нежная мамаша, обняв за шею свое маленькое чудовище.

Мы все (не считая Сильвии и Бруно, не обращавших никакого внимания на происходящее) подошли вслед за ней к окну. Старый Нищий глядел на нас голодными глазами.

— Ну хоть корочку хлеба Ваше Высочество! — умолял он. Это был благообразный старик, но вид у него был болезненный и оборванный. — Корочку хлеба, только и всего! — повторял он. — Корочку и глоток воды!

— Вот тебе вода, пей сколько влезет! — крикнул Уггуг, выливая ему на голову кувшин воды.