Сильвия и Бруно

— Очень просто. Какую цель, по нашим понятиям, может иметь тот порядок вещей, согласно которому всякое живое существо определённого размера (грубо говоря) имеет определённый облик? Взять, например, человеческое племя; его представители — двуногие существа. Другая совокупность живых существ, начиная львом и заканчивая мышью, четвероноги. Спускаемся ещё на шаг или два, и видим насекомых с шестью ногами — гексаподов, красивое название, правда? Но красота, в нашем смысле слова, на глазах пропадает, чем дальше мы идём вниз: существа становятся всё более… Не хочу сказать «отвратительными», всё-таки Божье творение, но более нескладными. А когда мы берём микроскоп и спускаемся ещё на несколько шагов ниже, то находим тварей ужасно нескладных и с ужасным количеством ног!

— Можно придумать альтернативу, — сказал граф. — Ряд из повторяющихся diminuendo[38] особей одного и того же типа. Оставим пока вопрос о скучном однообразии такой последовательности, просто давайте взглянем, как это действует. Начнём с человеческих существ и тех животных, в которых они имеют нужду — лошадей, коров, овец и собак — ведь пауки и лягушки нам не слишком-то нужны; верно, Мюриел?

Леди Мюриел аж передёрнуло — слишком болезненным был предмет.

— Обойдёмся как-нибудь, — со знанием дела ответила она.

— Так вот, получим вторую человеческую расу, высотой в пол-ярда…

— …у которой будет один источник возвышенного наслаждения, которого лишены обычные люди, — вмешался Артур.

— Какой источник? — спросил граф.

— Ну как же — величественность ландшафта! Судите сами: величественность горы — для меня — зависит от её размера по отношению ко мне. Удвойте высоту горы, и величественности ей тоже прибавится вдвое. Уменьшите наполовину меня — эффект будет таким же.

— О, счастлив, счастлив Малышок! — захлопала в ладоши леди Мюриел. — Лишь тот, кто мал, лишь тот, кто мал, понять Высот величье смог!

— Но позвольте продолжить, — сказал граф. — Дальше у нас будет третья раса людей, пять дюймов высотой; четвёртая раса, в один дюйм…

— Они не смогут питаться обычной говядиной или бараниной, сам посуди! — вмешалась леди Мюриел.

— Верно, дочка, я и забыл. Каждая такая раса должна иметь собственных коров и овец.

— И собственную растительность, — добавил я. — Разве управится корова высотой в дюйм с травой, что колышется у неё над рогами?

— И то правда. У нас должны быть пастбища, так сказать, на пастбищах. Обычная трава послужит нашим дюймовым коровам этаким пальмовым лесом, в то время как вокруг каждого высокого стебля расстелется крохотный коврик микроскопический травки. Думаю, такая схема будет действовать превосходно. Наш контакт с низшими расами окажется прелюбопытным! Какими милашками должны быть бульдоги высотой в дюйм! Думаю, что даже Мюриел при виде их не сбежит.

— А ты не думаешь, что нам следует также иметь ряд crescendo?[39] — спросила леди Мюриел. — Только представь человека в сто ярдов высотой! Ему понадобится слон в качестве пресс-папье и крокодил вместо пары ножниц!

— А ваши расы столь разных размеров будут друг с другом общаться? — спросил я. — Скажем, воевать или заключать договоры?

— Войны, я думаю, нам следует исключить. Когда вы способны одним махом стереть в порошок целый народ, вы не можете вести войну на равных. Но вот стычки умов в нашем идеальном мире вполне будут возможны, ведь мы, разумеется, должны будем признать мыслительные способности у всех безотносительно к размеру. Наверно, честнейшим правилом будет такое: чем меньше раса, тем сильнее её умственное развитие!

— Не хочешь ли ты сказать, — спросила леди Мюриел, — что эти карлики ростом в дюйм способны будут перечить мне?

— Именно, именно! — воскликнул граф. — Ведь логическая сила доводов не зависит от роста существа, которое эти доводы высказывает.

Леди Мюриел с негодованием замотала головой.

— Я не стану вступать в пререкания ни с кем, в ком меньше шести дюймов росту! — воскликнула она. — Я лучше посажу его за работу!

— За какую работу? — спросил Артур, с улыбкой восхищения слушая эту нелепицу.

— За вышивание! — не моргнув глазом, ответила леди Мюриел. — Какая прелестная вышивкя будет у них получаться!

— Однако если они сделают что-нибудь не так, — сказал я, — то вы не сможете им ничего доказать. Не знаю почему, но согласен с вами, сделать это будет совсем нелегко.

— А вот почему, — ответила она. — Нельзя же настолько поступаться своим достоинством.

— Конечно нельзя, — эхом откликнулся Артур. — Точно с картошиной пререкаешься!

— Не уверен, — сказал я. — Такая причина не вполне меня убеждает.

— Ну хорошо, если это не причина, — сказала леди Мюриел, — то какова она должна быть по-вашему?

Я изо всех сил попытался понять смысл её вопроса, но меня всё время отвлекало неотвязное жужжание какой-то пчелы, а в воздухе разливалась такая дремотность, что каждая мысль застревала на полпути, да и поворачивала восвояси спать; потому всё, что я смог из себя выдавить, ограничилось словами: «Это должно зависеть от веса картошины».