Сильвия и Бруно

Я попытался было сосчитать, какой же длины был бедный крокодил, но это оказалось слишком сложным. Пожалуйста, милые дети, которым доведется читать эти страницы: сделайте это за меня!

— Неужели вы оставили несчастное животное таким коротышкой, а?

— Разумеется нет. Мы с Сильвией взяли и растянули его опять… На сколько, как ты думаешь, Сильвия?

— Раза в два с половиной, и даже капельку больше, — отозвалась та.

— Но, боюсь, он все равно не стал таким же, как прежде?

— Да нет, наоборот! — радостно воскликнул Бруно. — Он был ужасно горд своим новым хвостом! Клянусь, такого довольного крокодила на всем свете не сыщешь! На радостях он даже встал на кончик хвоста и перекувырнулся с него через голову!

— Ну, не совсем, — возразила Сильвия. — Понимаете, не до конца.

— Нет, совсем! — торжествующим тоном воскликнул Бруно. — Ты просто не видела, а я не спускал с него глаз. А еще он прошелся на цыпочках, словно боясь разбудить себя самого, на случай, если он вдруг уснет. Он прохаживался на когтях и кончике хвоста. А затем перекувырнулся через морду и даже прошелся на кончике носа! Представляешь?

Право, нет ничего труднее, чем представить себе это! Милые дети, помогите мне!

— Вот уж никогда не думала, что крокодил может расхаживать на собственной морде! — воскликнула Сильвия, возмущенная такой кучей нелепиц.

— Да ты просто не знаешь, почему он так поступил! — возразил Бруно. — У него была веская причина. Я слушал, как он сказал себе: «А почему бы мне не пройтись на голове?» Вот и все! Просто, как видишь!

— Если все дело только в этом, малыш, — вмешался я, — почему бы тебе не взобраться вон на то дерево?

— Да хоть сейчас, — отозвался Бруно, — не успеешь и слова промолвить. Но дело в том, что, когда один взбирается на дерево, а другой стоит внизу, им неудобно разговаривать!

Мне подумалось, что разговаривать, взбираясь на дерево, вообще неудобно и незачем, даже если на него хотят подняться оба собеседника; но спорить с теориями Бруно было весьма опасно, и я счел за благо вообще перейти на другую тему и спросить, не видели ли они машинку, которая могла бы удлинять вещи.

На этот раз Бруно замешкался и растерянно обратился к Сильвии.

— Это нечто вроде валика для белья, — объяснила она. — Кладешь в нее вещи, и она вышибает…

— Выжимает! — воскликнул Бруно.

— Да, верно, — согласилась с его замечанием Сильвия, не пытаясь больше произносить слово, которое явно было ей незнакомо. — Ну вот, вставляешь в нее что-нибудь, и оно выходит совсем выжатым, то есть, я хотела сказать — длинным!

— Как-то раз, — начал Бруно, — мы с Сильвией решили напишать…

— Написать! — шепнула Сильвия.

— Да-да, написать детскую историю, и Профессор решил сделать ее подлинней. Начиналась она так: «Жил-был крошечный человечек, и было у него ружье и пули…»

— Дальше я знаю! — прервал я его. — Но ты говоришь «сделать подлинней!» Ты что же, имел в виду, что ее тоже пропустят через валик?

— Мы попросим Профессора спеть ее для вас, — отвечала Сильвия. — И вам все станет ясно.

— Хотел бы я повидаться с Профессором, — заметил я. — И прихватить с собой одного своего старого друга, который живет тут же, поблизости. Как вы на это смотрите?

— Не думаю, что Профессору это понравится, — отвечала Сильвия. — Он ужасно застенчив. Но только мы пойдем с вами… — как бы это сказать? — не в таком виде.

Я тоже уже думал о возможных трудностях. Я испытывал бы ужасную неловкость, если бы мне пришлось представить свету двух столь крошечных человечков.

— В каком же тогда? — спросил я.

— Мы лучше примем вид обычных детей, — деловито отозвалась Сильвия. — Так будет удобнее всего.

— А вы не хотите отправиться прямо сейчас? — немного поразмыслив, спросил я. — Тогда мы попали бы прямехонько на пикник!

Сильвия тоже подумала и покачала головой.

— Пожалуй, в другой раз, — отвечала она. — Мы еще к этому не готовы. Если позволите, мы придем в следующий вторник. А теперь Бруно пора идти готовить уроки!

— Как бы мне хотелось, чтобы ты сказала: «Бруно, пора идти на пикник!» — умоляющим тоном проговорил малыш, надув губки как-то особенно забавно. — А ты всегда придумываешь что-нибудь ужасное! Раз ты такая вредная, не буду больше тебя целовать!

— Но ведь ты и так уже поцеловал меня! — с торжествующим видом воскликнула Сильвия.

— Ах вот как? Ну, тогда мне придется расцеловать тебя обратно! — С этими словами малыш опять обвил ручками ее шею, намереваясь приступить к этой — по-видимому, не слишком болезненной — операции.

— Он просто обожает целоваться! — заметила Сильвия, когда ее губки наконец опять могли говорить.

— Ты ничего не понимаешь в этом! Это так же здорово, как играть в каштаны! — серьезным тоном возразил Бруно, отвернувшись.

Сильвия с улыбкой повернулась ко мне:

— Ну как, можно нам прийти во вторник? — спросила она.

— Конечно, — отвечал я. — В следующий, верно? Но где же Профессор? Он что, отправится вместе с вами в Сказколандию?

— Да нет, — отозвалась девочка. — Просто он обещал как-нибудь прийти к нам. А сейчас он готовит лекцию. Поэтому-то он и сидит дома.

— Дома? — рассеянно переспросил я, не вполне понимая, что она имеет в виду.