Читаем Сильвия и Бруно полностью

Сильвия и Бруно

Раздулся Лягушонок тут И стал гора горой.«Не плачь! Пусть слезы не текут!Я научу, взяв грош за труд —И через несколько минут Поспоришь ты с судьбой!Начни сначала, милый мой, Ты с кочки небольшой,Трудись упорно день-деньской —А там, глядишь, и над стенойВ двенадцать футов вышиной Махнешь, как над судьбой!»Кабанчик так и подскочил: «Ах, Лягушонок мой!Меня ты просто окрылил!Уж я не пожалею сил,Нет! Лишь бы ты меня учил, Как прыгать над судьбой!»«Меня сначала угости Бараньей отбивной,Пониже хвостик опустиИ сосчитай до десяти,Согни коленки — и лети, Подпрыгнув над судьбой!»Кабанчик бедный, как дурак, Подпрыгнул над трубой —Но дело вышло не пустяк:О камень шлепнулся он — так,Что кости затрещали: «Крак!» Вот так! Не спорь с судьбой!

Читая эти стихи, Другой Профессор подошел к камину и уперся головой в дымоход. Затем, неловко повернувшись, он потерял равновесие и полетел вниз головой в каминную решетку. Его огромная голова застряла между прутьями, он весь перепачкался и никак не мог освободить ее.

Бруно не упустил случая заметить:

— Я уж подумал, он хочет поглядеть, сколько народу может уместиться за середкой.

— Решеткой, а не середкой, — поправила его Сильвия.

— Не говори чепуху! — возразил Бруно.

Вся эта беседа происходила в то самое время, пока Другой Профессор старался выбраться из ловушки.

— У вас лицо черное как уголь! — испуганно воскликнула Императрица. — Если позволите, я велю подать вам мыло!

— Не стоит, благодарю вас, — отвечал Другой Профессор, отвернувшись. — Черный — это тоже вполне благородный цвет. К тому же мыло без воды ничем не поможет…

И он, отвернувшись от слушателей, принялся читать Вводные Стихи:

Пташки пишут книжки И забавный стих, Но — для поварих…Лучше их обшаритьВзглядом — но не жарить Жарка портит их.Пташки на волынке Любят поиграть Для гостей опять.Но бросают гостиШиллинг им со злости: — Хватит! Перестать!Пташки крокодила Окунают в крем. Бред! А между темВ креме крокодилыПросто очень милы И не злы совсем!Верблюд пришел, и день погас Над сломанной трубой.«Бедняга! — ухом он потряс. —Знать, прыгнул ты в недобрый час!Иметь нам надо верный глаз, Чтоб прыгать над судьбой!»Кабанчик все лежал пластом, Ни рылом, ни ногойНе шевеля, на камне том,И слезки капали ручьем…Ему, как видно, напролом Не прыгать над судьбой…А Лягушонок наш затих; Он понял той порой,Что не видать, как лап своих,Ему бараньих отбивных —И грустно носом он поник Над сломанной трубой!

— Какая печальная история! — вздохнул Бруно. — Она грустно начинается, а кончается и того печальнее. Я вот-вот расплачусь. Сильвия, дай мне, пожалуйста, носовой платок.

— У меня нет при себе платка, — шепотом отвечала девочка.

— Ну, раз так, я не буду плакать, — мужественно решил малыш.

— Знаете, там осталось еще несколько Вводных Строф, — заявил Другой Профессор, — но я страшно проголодался. — С этими словами он уселся к столу, отрезал себе кусок кекса, рассеянно положил его на тарелку Бруно и удивленно уставился на свою собственную — пустую.

— Откуда ты взял этот кусок, а? — шепотом спросила брата Сильвия.

— Он сам мне его дал, — отвечал Бруно.

— Но тебе не следовало просить его! Ты же знаешь, что это нехорошо!

— А я вовсе и не просил его! — возразил малыш, уплетая кекс. — Он сам дал мне этот кусочек!

Сильвия на минуту-другую задумалась, а потом, как кажется, нашла решение:

— Что ж, надо попросить его отрезать кусочек и мне!

— Значит, вы тоже любите кекс? — заметил Профессор.

— «Любить» — это значит «кушать»? — шепотом спросил ее братик.

Сильвия кивнула:

— Именно. И кушать, и жевать, и чавкать, как ты.

Бруно хитро улыбнулся Профессору:

Перейти на страницу: