Сильвия и Бруно

— Позвольте вставить всего одно слово! — вмешался краснощекий джентльмен, чуть запинаясь от возбуждения. — Этот вопрос слишком серьезен, чтобы его могли решать Любители-Дилетанты! А я хочу познакомить вас с точкой зрения Профессионала — быть может, самого искушенного из всех ценителей варенья на свете! Он, насколько я знаю, указывает на банке дату созревания клубничного варенья — с точностью до дня — вплоть до первой пробы! Так вот, я задал ему примерно тот же вопрос, который вы обсуждаете. И вот что он ответил: «Вишневое варенье обладает лучшей гаммой аромата, клубничное не имеет себе равных на языке, буквально лаская его, а если говорить о сахаристости, то первое место по праву принадлежит абрикосовому!» Метко подмечено, не так ли?

— Просто превосходно! — воскликнул невысокий джентльмен.

— Я отлично знаю вашего друга, — проговорил напыщенный джентльмен. — Как ценитель варенья он не имеет себе равных! Но я не думаю…

В этот момент гостей словно прорвало, и слова джентльмена затерялись в пестром хоре похвал, которые присутствующие расточали своим любимым сортам варенья. Наконец послышался негромкий, но властный голос хозяина.

— Пойдемте к нашим дамам! — предложил он. Эти слова буквально вернули меня к жизни, ибо последние несколько минут я чувствовал, что меня опять охватывает «феерическое» настроение…

«Странный сон! — подумал я, когда мы поднимались наверх. — Взрослые, почтенные люди, а обсуждают на полном серьезе, словно это вопрос жизни и смерти, безнадежно тривиальные вкусовые качества заурядных лакомств, не затрагивающие никаких высших функций, кроме рецепторов языка и нёба! Каким забавным зрелищем был бы разговор о таких пустяках в реальной жизни!»

На полпути в гостиную экономка подвела ко мне моих маленьких друзей, одетых в самые изысканные вечерние костюмы, которые только можно себе представить. В ожидании приятного вечера дети буквально сияли от радости; я никогда еще не видел их такими счастливыми. И это, как ни странно, не вызвало у меня ни малейшего удивления, а, напротив, даже повергло в апатию, с которой обычно встречаешь все происходящее во сне. Мне только не терпелось поглядеть, как дети будут себя чувствовать в новой обстановке светского приема. Я совсем забыл, что придворная жизнь в Чужестрании послужила им отличной школой — ничуть не хуже школы светских приличий в реальном мире.

Лучше всего, подумалось мне, сперва познакомить их с какой-нибудь добродушной гостьей. Я остановил свой выбор на молодой особе, о виртуозной игре на фортепьяно которой я был весьма наслышан.

— Вы наверняка любите детей, — проговорил я. — Позвольте представить вам моих маленьких друзей. Это Сильвия, а это — Бруно.

Молодая особа грациозно поцеловала Сильвию. Затем она собралась было расцеловать и Бруно, но тот резко отпрянул назад.

— Я впервые их вижу, — заметила леди. — Откуда вы, мои дорогие?

Я посчитал такой вопрос вполне уместным и, боясь, что он может смутить Сильвию, поспешил ответить за нее:

— О, они прибыли издалека и пробудут здесь всего лишь один вечер.

— Издалека? И сколько же это миль? — настаивала великая пианистка.

Сильвия задумалась.

— Одна или даже две, — смущенно отвечала она.

— А то и одна — три, — подсказал Бруно.

— «Одна — три» не говорят, — поправила его сестра.

Молодая особа кивнула:

— Сильвия совершенно права. У нас не принято говорить «одна — три мили».

— Ну, если говорить так почаще, то будет принято, — возразил Бруно.

Теперь настал черед смущаться молодой особе.

— Из молодых, да ранний! — прошептала она про себя. — Ты ведь не старше семи, малыш? — заметила она вслух.

— Зачем так много, — отвечал Бруно. — Я — один, и Сильвия — тоже. Мы с Сильвией — это два. Сильвия научила меня считать.

— Ах, малыш, я вовсе не собираюсь вас считать! — со смехом отвечала леди.

— Значит, вы просто не умеете считать? — возразил Бруно.

Молодая особа закусила губу.

— Боже! Подумать только, какие вопросы он задает! — негромко проговорила она, что называется, «в сторону».

— Бруно, перестань! — укоризненно заметила Сильвия.

— Перестать что? — отозвался малыш.

— Перестань задавать такие вопросы!

— Какие вопросы? — поинтересовался Бруно.

— На которые она не смогут ответить, — прошептала девочка, смущенно взглянув на молодую особу и забыв о всяких правилах грамматики.

— Ай-ай! Так не говорят! — с торжеством воскликнул Бруно. Затем он повернулся к молодой особе, приглашая ее разделить его триумф. — Я всегда говорил ей, что нельзя сказать «горизонтик»!

Молодая особа сочла за благо вернуться к арифметике:

— Когда я говорила «не старше семи», я не имела в виду, что ты «старше семи детей». Я хотела спросить — сколько тебе лет.

— Лет? — переспросил Бруно. — Столько же, сколько и зим!

— Ну хорошо. Значит, ты — Сильвиин? — продолжала молодая особа, решив переменить тему.

— Нет, никакой я не Сильвиин! — задумчиво отозвался малыш. Подбежав к сестре, он обнял ее и прошептал: — Это она — моя! Моя, и ничья больше!