Сильварийская кровь

Один из стульев прыгнул, и атакованный Нардо опрокинулся на пол. Тотчас оба оплели его своими неожиданно гибкими ножками, словно пауки брыкающуюся добычу. Человек, пойманный взбесившейся мебелью, выпучил глаза и разинул рот в беззвучном крике. Его голоса Марек почему-то не услышал.

Третий стул – еще минуту назад Нардо на нем сидел – начал потихоньку подкрадываться к Тоби, который после каждого удара крякал и смачно ругался.

«Меня чем-то одурманили,- осенило Марека.- Вот и вижу то, чего нет… Но если так, что здесь происходит на самом деле? И странно, несмотря на это, щит у меня все-таки получается…»

В нескольких шагах от Тоби стул остановился, хищно присел, а потом, прыгнув вперед, поддал палачу под колени. Тот с размаху плюхнулся на сиденье. Накренившись, стул сбросил его на пол, после чего нанес удар полированной ножкой в горло, точно под кадык. Наводящий оторопь хруст. Брызнула кровь. Тоби забился в агонии. Нардо, пока еще живой и невредимый, уставился на эту картинку безумными глазами, перекосив рот в немом крике.

Зритель в плаще шагнул из тени в комнату, откинул капюшон, и Марек увидел тонко вырезанное оливковое лицо повелителя темных эльфов. На этот раз без обруча с сапфиром, черные волосы отброшены назад и собраны в хвост.

– Хочешь умереть так же, как он? – обратился Гилаэртис к Нардо. Тот попытался ответить, не смог, панически замотал головой.

– Ты готов сделать то, что я скажу? Кивок со слезами на глазах.

Поймавшие Нардо стулья расплели объятия и отпрыгнули в разные стороны – ни дать ни взять хорошо натасканные собаки.

– Встань. Подойди к этому прикованному паршивцу и сними с него все лишнее. Нардо подчинился.

Это не бред. Только непонятно, хорошо или плохо, что не бред… Опять накатила тяжелая обморочная волна, Марек закусил губу, чтобы не уплыть вместе с ней.

– Я имел в виду обереги, а не штаны, – холодно заметил Гилаэртис.

Нардо покаянно затряс головой и начал расстегивать хитроумные механические замочки браслетов, потом снял медальон, висевший у Марека на шее.

– Отнеси все это вон туда.

Два стула двинулись к Нардо, отрезая путь к двери, оттесняя в дальний угол. Тот пятился от них, с оберегами в охапке, наконец уперся спиной в стенку и сполз на корточки. Можно было расслышать, как его зубы выбивают дробь.

– Где ключ от твоих оков? – поинтересовался эльф, которому теперь ничего не мешало подойти к Мареку.

– Там, – у него тоже стучали зубы, не столько от страха, сколько от дикого перенапряжения. Вместо ключа Гилаэртис взял плетку – обыкновенную, без шипов, – неспешно повернулся, как будто

давая Мареку время осознать, что он собирается делать, и хлестнул наискось по груди. Щит… Никакого щита, хоть и приготовился. Обжигающая боль, аж в глазах потемнело.

– Это чтобы не воображал о себе, – отшвырнув плеть, сказал Гилаэртис. – От них ты защищался неплохо, но я, как видишь, могу пробить твой щит без малейших усилий. И не только я, а любой настоящий эльф, любой мало-мальски искушенный колдун, любой из диких обитателей чаролесья, способных к ворожбе, возьмет тебя, даже не заметив так называемого сопротивления.

После этой сентенции он снял с посеребренного гвоздика ключ и отомкнул кандалы, сначала нижние, потом верхние.

Марек первым делом застегнул сползающие штаны, а после чуть не упал. Его усадили на услужливо подскочивший стул. Еще чего не хватало… Он дернулся, но Гилаэртис удержал его, положив руку на плечо.

– Я лучше на полу посижу… -выдавил Марек. – Они живые…

– Не трусь, – темные переливчатые глаза эльфа весело блеснули. – Ничуть не живые. Это я заставляю их двигаться. Нам подвластно все, что сделано из дерева, со временем ты тоже этому научишься. А если бы даже стулья были живыми, что здесь такого страшного?

Попытавшись стянуть Довмонтову повязку, Марек поморщился: присохла, как будто клеем приклеили. Зашипел сквозь зубы, когда Гилаэртис без предупреждения сорвал бинт.

– Это тебе ни к чему. Сейчас запечатаем.

Он обеими руками вцепился в сиденье. На этот раз сумел промолчать. Когда боль утихла, утер залившую глаза кровь. Толку-то от запечатывания, если в рану попала вонючая пакость с повязки.

– Довмонт поделился со мной вашей заразой. Это его бинт.

Чем просить Гилаэртиса о помощи, лучше умереть, но это была именно завуалированная просьба, чего уж там. Хорошо, если голос прозвучал не жалобно… Потому что одно дело – красиво и гордо умереть, и совсем другое – жить с такой же, как у Рофенси, язвой, благоухающей протухшим мясом.

– Это не чесотка и не яд, а порча персонально для Довмонта, – преувеличенно участливый и ласковый тон не позволял усомниться в том, что повелитель темных эльфов его раскусил. – Я плету свои чары с филигранной точностью, и они поражают только тех, для кого предназначены.

Он подошел к затихшему Тоби с развороченным горлом, извлек у него из ножен кинжал.

Настороженно наблюдая за его действиями, Марек встал, сделал на пробу несколько нетвердых шагов. Подобрал с пола разорванную, испачканную кровью рубашку. Ее теперь только выбросить… Сгреб свои вещи в рюкзак.