Силуэт в сумерках

Общий итог выходил неутешительным и весьма для меня нелестным, чего уж там. Помнится, в аристократах меня всегда больше всего раздражала манера судить о других предвзято, основываясь исключительно на социальном положении. Только вот получалось, что сама я ровно ничем не лучше, потому что именно так и поступала. Стыдно.

— Надо бы поспать, — отставляя опустевшую кружку, заявил Костан, обрывая поток моей мысленной самокритики.

— Надо бы, — согласился Рейн, так и не отрывая взгляда от кофе. — Принеси нам сюда подушки, пару одеял, и дверь закрой как следует.

— Почему? — вырвалось у меня.

Спальню я мысленно застолбила за собой. И сама собиралась как следует закрыть дверь. Может, это и было глупо с учётом всех обстоятельств, но так мне было бы спокойнее.

— Потому что рядом с ним спать невозможно, — просветил меня Рейн. — Он всегда засыпает первым и храпит как трактор. Честно сказать, я даже сомневаюсь, что и закрытая дверь нас как-то спасёт.

— Да ладно, — чуть обиженно буркнул Костан. — Я в прошлом году лечился, к твоему сведению.

— Ага, — кивнул Рейн. — Курс был двухнедельный, а ты сбежал из больницы уже на третий день. Или, может, тебя оттуда выгнали, не выдержав твоих рулад?

Проворчав неразборчивое ругательство, Костан встал из-за стола и направился в спальню. Выбросил оттуда прямо на пол пару подушек и одеяло, после чего захлопнул дверь. Чуть вытянув шею, я пронаблюдала, как он, не переставая ругаться, чем-то заткнул щель под ней. И на некоторое время воцарилась тишина.

— Этот диван, вроде, не раскладывается, — тихо заметила я.

— Знаю. Ты ложись.

— А ты?

Я сама едва расслышала собственный вопрос. Чего, спрашивается, так трясусь и почему ощущаю из-за происходящего такую бешеную неловкость? Тогда, в мотеле, я, помнится, не очень-то смущалась. А теперь не поздно ли?

— А я на полу.

— Неудобно будет, — пискнула я, сама не зная, зачем.

— Ничего, — усмехнулся Рейн. — Бывало и хуже.

Завернувшись в плед, я пару минут лежала неподвижно. Потом немного повернула голову и посмотрела на Рейна. Свет уличного фонаря, пробивавшийся сквозь не слишком плотные шторы, освещал почти всю комнату, позволяя разглядеть всё, что мне хотелось. Он лежал на спине с закрытыми глазами. Если и не спал, то довольно удачно притворялся.

Вздохнув, я закрыла глаза и попыталась уснуть. Некоторое время дело двигалось вполне успешно, я погрузилась в полудрёму и почти успела отключиться окончательно. Почти. Из блаженно расслабленного состояния меня выдернул громовой храп, донёсшийся из спальни. Рейн оказался прав, от такого не могла спасти никакая дверь.

— Чёрт, — мрачно констатировал Рейн, открыв глаза. — Опять не успел.

Следующие минут пятнадцать мы оба дружно пытались делать вид, что пытаемся заснуть. Получалось из рук вон плохо. Доносящиеся из спальни рыки, стоны и хрипы не оставляли этому начинанию ровно никакой надежды на успех.

— Он всегда так? — раздражённо поинтересовалась я наконец, выныривая из-под подушки, которая тоже не спасала.

— Всегда, — обречённо вздохнул Рейн, тупо глядя в потолок. — В училище он вообще на складе спал. Поговаривали, оттуда даже крысы разбежались.

— Почти готова в это поверить, — тоже вздохнула я, садясь и потирая виски. — Кофе будешь?

— Лучше чаю, — усмехнулся Рейн. — Я и без кофе себя чувствую чересчур бодро.

— Да, — поразмыслив, согласилась я. — Лучше чаю.

Ещё через пятнадцать минут, когда мы расположились на диване с чаем и коробкой печенья, я созрела задать закономерно возникший у меня вопрос. Раз уж всё так сложилось, стоило, пожалуй, начать сводить более близкое знакомство. И для начала выяснить кое-какие детали биографии. Например, поймав за хвост только что затронутую тему.

— Вы с Костаном вместе учились? — спросила я наугад.

— Не совсем, — качнул головой Рейн. — Учился я, а он был инструктором.

— Помнится, ты говорил, что учился дома, — неожиданно сама для себя вспомнила я.

На первой встрече со студентами наш декан, помнится, попросил нас по очереди сказать, кто какую школу закончил. Видимо, ему лень было просматривать документы. Ну, или он просто не придумал, чем ещё можно заняться на этом обязательном, ритуальном даже мероприятии. Все аристократические детки, с явным выражением превосходства глядя на тех, кому меньше повезло с родителями, называли Школу Ноймана или Гимназию Керста — два очень дорогих и элитных столичных учебных заведения. И только Рейн спокойно сказал, что был на домашнем обучении. В последние десятилетия подобное стало редкостью даже для аристократии, потому, наверное, и застряло в моей памяти.

— Я соврал, — неожиданно улыбнулся Рейн.

— Почему? — выпалила я прежде, чем хоть о чём-то успела подумать.

— Не мог же я правду сказать. К тому же, по документам я в самом деле учился дома.

— А на самом деле где? — не отстала я.

— В училище Шексни.

— Да ладно! — выпалила я, не поверив собственным ушам.