Сильнее страха

— И у нее и у него пусто. Я прекрасно помню об осторожности. Ваш журналист крепче, чем я думал, у меня уже есть горький опыт столкновения с ним на лестнице.

— Что с их мобильными телефонами?

— Молчат с момента их высадки на остров.

— Не нравится мне это…

— Эллиоту Бруди можно доверять?

— Он любит деньги и слишком труслив, чтобы меня злить.

— Не беспокойтесь, просто они позаботились о мерах предосторожности.

— Как же мне не беспокоиться?

— Не пора ли нам попросить подмоги?

— Это бы нам только навредило. Кто-то пытается нас опередить. Пока я не выясню, кто это, мы не должны высовываться. Возвращайтесь в Управление и ловите малейший их шорох. Рано или поздно им понадобятся деньги, без телефона им тоже не обойтись.

— Я свяжусь с вами, сэр, как только будут новости, — сказал Вулфорд, поднимаясь со скамьи.

Кнопф проводил его взглядом. Когда Вулфорд спустился по лестнице вниз, Кнопф вынул из кармана телефон.

— Ну что?

— Он вернулся в отель, — ответил женский голос.

— Что ему понадобилось в Джульярде?

— За ними следил водитель. Условия на местности не позволили подойти ближе.

— Почему вы не занялись этим сами?

— Сегодня утром Стилмен стоял у окна гаража. Он мог меня заметить, и я не захотела рисковать.

— Вы сказали, что водитель следил за «ними»…

— Стилмен приехал в Джульярд один, но вышел оттуда вместе со Сьюзи Уокер. Видимо, она ждала его там.

Кнопф посмотрел на серое небо и вздохнул.

— Жду вас у Рокфеллеровского центра, хочу услышать отчет водителя.

* * *

Эндрю растянулся на кровати, заложив руки за голову. Сьюзи подошла к тумбочке, выдвинула ящик и уставилась на лежащую там Библию.

— Ты веришь в Бога?

— Мои родители были верующими людьми, мы каждое воскресенье ходили к мессе. В последний раз я был в церкви, когда хоронили отца. А ты?

— Через месяц после возвращения в США я поехала в Балтимор, пришла в квартиру Шамира и застала там его родителей. Его отец молча на меня взглянул, увидел мои руки и стал спрашивать, не больно ли мне. Не знаю почему, но в тот вечер ко мне вернулась вера. Я попросила у его матери разрешения забрать кое-какие его вещи: рабочий комбинезон, куртку, красный шарф, который он всегда брал в горы. Этот шарф служил ему талисманом. Покорив вершину, он привязывал его к ледорубу и любовался, как он полощется на ветру. Так он наслаждался своей победой и восстанавливал силы. На Монблане у него не было шарфа: мы его забыли, когда собирали вещи. Я рассказала его родителям историю, конец которой был им известен, но его матери захотелось еще раз узнать подробности нашего восхождения. Я видела по ее глазам, что, пока я говорю с ней о ее сыне, ей кажется, что он жив. А потом я умолкла, потому что больше нечего было сказать. Его мать встала и отдала мне рюкзак с одеждой Шамира. Стоя на пороге, она погладила меня по щеке и сняла с шеи медальон. Сказала, что если я когда-нибудь вернусь на эту гору, то должна бросить его в расселину, где покоится ее сын. А еще попросила, чтобы моя жизнь была достойна принесенной ее сыном жертвы. Хотелось бы мне, чтобы смерть была долгим сном без сновидений и чтобы душа Шамира витала где-нибудь и была счастлива.

Эндрю подошел к окну и немного помедлил, прежде чем заговорить.

— Я бежал вдоль Гудзона и вдруг оказался в «скорой», между жизнью и смертью, ближе к смерти, чем к жизни. Не видел никаких лучей, не слышал ангельских голосов, зовущих на небеса, — ничего из того, о чем нам рассказывал священник. Но я увидел многое другое. Теперь я не знаю, во что верить. Вероятно, я верю в жизнь, в страх ее потерять, но, как ни странно, не боюсь прожить ее зря. Пойми, ты тоже чудом выжила, а теперь стараешься доказать невиновность женщины, которую никогда не видела.

— Не сравнивай наши жизни. У тебя бутылка, у меня одержимость. Мне не хватало бабушки, с которой можно было бы поделиться тем, о чем не говорят с родителями, которая дает советы, а не читает нотации. Мне необходимо доказать ее невиновность, чтобы придать смысл моему существованию, а не чтобы себя уничтожить. Я родилась под чужим именем. Когда наступит срок, я хотела бы быть похороненной как Уокер. А до этого мне бы хотелось гордиться этой фамилией.

— Это фамилия ее мужа.

— Она взяла ее, расставшись с девичьей фамилией — Маккарти. В моих жилах течет ирландская кровь.

— Все, пора, — объявил Эндрю, глядя на часы. — Колман вряд ли пропустит назначенное время, до его звонка нам надо успеть заморить червячка.

* * *

Эндрю заказал клаб-сэндвич, Сьюзи довольствовалась содовой. Она напряженно переводила взгляд со стенных часов на телефонный аппарат на стойке.

— Он позвонит, — сказал Эндрю, вытирая рот.

Наконец раздался звонок. Бармен протянул трубку Эндрю.

— Как насчет еще тысячи долларов? — раздался в ней возбужденный голос Колмана.

— Мы так не договаривались, — сказал Эндрю.

— Моя находка стоит гораздо дороже обещанных двухсот!

— Чтобы я мог об этом судить, стоит, наверное, объяснить, о чем речь.

— Отсутствующие ноты не образуют никакой логической цепочки, они не значат ровным счетом ничего.

— За что же тогда доплачивать?