Сильнее смерти

И убила его Аурика, причем убила подло и жестоко! Если учитывать это, многое видится иначе. Амарканд был связан с Аурикой как со своей убийцей – но он был связан и с Даной, которая стала для него надеждой на будущее. Он был достаточно силен, чтобы пробраться в этот мир и понемногу, по чуть-чуть, захватить власть над ним. И теперь он был здесь.

Амарканд уверенно шагнул вперед – с крыши, но эта высота его не волновала. Его тело не было настоящим, а значит, не могло разбиться. Он ловко приземлился на ноги и продолжил идти так же легко, как и раньше, будто не было этого падения.

Он остановился рядом с ними. Они были так похожи… Амиар, с детства привыкший к одиночеству, не мог поверить в это сходство. Странно, да – смотреть и не верить, но по-другому не получалось.

Он много думал о своем отце, всегда, и это было естественно. Сначала он был зол. Ему казалось, что Амарканд предал его, бросил, отнял у него ту спокойную, защищенную жизнь, которая была положена наследнику первой ветви по праву рождения. Потом Амиар просто смирился, сообразив, что бесполезно обижаться на мертвецов. А став Огненным королем, он обнаружил, что смерть Амарканда была величайшей жертвой – ради него, и это усилило боль потери.

Но он никогда, ни при каких обстоятельствах не надеялся встретиться со своим отцом.

– Давно хотел поговорить с вами, – усмехнулся он. – Дана, мне жаль, что я не смог поддержать тебя так, как тебе хотелось. Но мое положение здесь давало мне не так много возможностей.

– Я не в обиде, – тихо сказала Дана, не сводя с него завороженного взгляда. Она тоже видела сходство. – Я так благодарна вам, лорд Легио…

– Амарканд. Ничего еще не закончилось, и времени у нас совсем немного, но не волнуйтесь. Теперь я все сделаю сам.

– Я не знаю, как вас благодарить…

– То, что я здесь, уже благодарность. Я ждал этого больше тридцати лет.

Аурика тоже узнала его. Может, она и не оплакивала каждую свою жертву… да она вообще никого не оплакивала. Но были те, кого даже она не смогла бы забыть, и легендарный Амарканд Легио наверняка был в их числе.

Амиар продолжал наблюдать за ним, не в силах произнести ни слова. Дана сжала его руку сильнее, и он был благодарен за эту поддержку, но даже она сейчас не могла помочь ему прийти в себя.

Это был его отец… Этот молодой маг, сейчас – его ровесник, его отец! Но смерть умеет дарить вечную молодость, пусть и на свой лад.

Амарканд был силен, уверен в себе, даже насмешлив. Он смотрел на ведьму, отнявшую у него жизнь, но и теперь не чувствовал пустой ненависти. Ненависть – для слабых, а его появление здесь было данью справедливости. Он был именно таким, каким хотел видеть его когда-то Амиар – в детстве, когда одиночество загоняло его в угол и он думал о том, что было бы, если бы его родители остались в живых. Амарканд был символом той самой жизни… хорошей жизни!

Но если бы у него не отняли ту жизнь, сегодня у него не было бы Даны. История идет так, как должна идти, и сослагательное наклонение бесполезно. «Если бы» должно оставаться несбыточной мечтой и всегда ею будет.

– Надо же, какая удача! – заявила Аурика. – Мне еще никогда не удавалось убить кого-то дважды!

Она напрасно храбрилась, потому что получалось у нее откровенно плохо. Она устала, разрушая этот мир, да и выглядела она так, будто это она много дней провела в камере, а не Дана! Аурика была не в себе, ее холодное превосходство просто растворилось, сменившись паникой королевы, которая обнаружила, что ее обожаемая корона все это время была картонной.

И тем не менее, ведьма не сдавалась. Когда Амарканд двинулся к ней, она попыталась остановить его, она бросила на это все возможности своего мира. Но даже здесь, в убежище, которое она и выдумала, Аурика была бессильна. Когда-то она победила его только за счет обмана и предательства. Теперь же ее принуждали к честному бою, и она не знала, как выкрутиться.

Она пыталась обрушить на него здания, проломить под ним асфальт, увлекая его в темноту, поразить его молнией с грозового неба. Бесполезно! Власть от нее перешла к нему. В честном бою у ведьмы, привыкшей пользоваться чужой силой, не было ни шанса против главы дома Легио.

Амарканд же не спешил нападать на нее. Он даже не говорил с ней, потому что знал: это бесполезно. Аурика слишком долго жила только своими желаниями. Она не знает, что такое стыд или сожаление. Она – центр мира, ее мысли всегда будут посвящены только самосохранению.

Поэтому он показывал ей истину иначе. К окнам домов, окружавших их, прильнули люди и нелюди… все – мертвые. Но если Амарканд не выглядел мертвецом, то эти сохранили на себе жуткие черты последней агонии. Амиар не знал никого из них, но не сомневался, что все они были когда-то жертвами Аурики.

Вот они, ее судьи и присяжные. Вот единственное объяснение, которое она заслужила. Эти мертвецы были ответом на ее возможные мольбы о пощаде и требования о том, чтобы ее оставили в живых, как велят законы кластерных миров. В этой реальности действовал всего один закон, самый примитивный.

Прими то, что дала им. Круг замыкается.