Сила слабых - Женщины в истории России (XI-XIX вв.)

26 марта 1860 года Толстой пишет Герцену: «Я затеял четыре месяца тому назад роман, героем которого должен быть возвращающийся декабрист». (Первые главы этого романа Толстой читал И. С. Тургеневу в Париже.) Однако вскоре писатель оставил эту работу, увлеченный поисками, из которых начал расти роман «Война и мир».

Вот как это объяснял сам Толстой: «В 1856 году я начал писать повесть с известным направлением, и героем которой должен был быть декабрист, возвращающийся с семейством в Россию. Невольно от настоящего я перешел к 1825 году, эпохе заблуждений и несчастий моего героя, и оставил начатое. Но и в 1825 году герой мой был уже возмужалым семейным человеком. Чтобы понять его, мне бы нужно было перенестись к его молодости, и молодость его совпадала с славной для России эпохой 1812 года. Я в другой раз бросил начатое и стал писать со времени 1812 года».

Роман «Война и мир» был завершен в 1869 году. Прошло еще десять лет, и в 1878 году, только что закончив печатание «Анны Карениной», Толстой опять вернулся к старому замыслу романа о декабристах.

Толстой встречается в Москве с оставшимися к этому времени в живых деятелями 14 декабря: Матвеем Муравьевым-Апостолом, П. Н. Свистуновым, А. П. Беляевым, Д. И. Завалишиным.

Несколько раз писатель навещает дочь Никиты Муравьева — Софью Бибикову, или Нонушку, как ее звали с детства близкие; видится с дочерью Рылеева Анастасией, племянником казненного М. П. Бестужева-Рюмина — историком К. Н. Бестужевым-Рюминым, с сыном Оболенского и др. В Петербурге Толстой познакомился с редактором журнала «Русская старина» М. И. Семевским и В. В. Стасовым, который служил в Комиссии по собиранию материалов по истории царствования Николая I и заведовал отделом искусства в публичной библиотеке.

Хочется особо отметить, что не только интерес к русской истории воскресил для писателя эту тему. Декабристы интересовали Толстого прежде всего как необычное явление в мире нравственном. Об этом свидетельствует, в частности, письмо Толстого к Свистунову от 14 марта 1878 года. «Когда вы говорите со мной, вам кажется, вероятно, что все, что вы говорите, очень просто и обыкновенно, а для меня каждое ваше слово, взгляд, мысль кажутся чрезвычайно важны и необыкновенны, и не потому, чтобы я особенно дорожил теми фактическими сведениями, которые вы сообщаете, а потому, что ваша беседа переносит меня на такую высоту чувства, которая очень редко встречается в жизни и всегда глубоко трогает меня».

От Свистунова получил Толстой письма декабриста М. А. Фонвизина и рукопись его жены Натальи Дмитриевны. «Посылаю обратно письмо Фонвизина и замечания его жены,— писал Толстой Свистунову.— И то и другое мне было интересно. Насчет исповеди, о которой вы мне говорили (речь идет о рукописи Фонвизиной, также имевшейся у Свистунова), я повторяю мою просьбу — дать мне ее. Простите меня за самонадеянность, но я убежден, что эту рукопись надо беречь только для того, чтобы я мог прочесть ее; в противном же случае ее надо непременно сжечь.

Тысячу раз благодарю вас за вашу ласку ко мне и снисходительность; вы не поверите, какое всегда сильное и хорошее впечатление оставляет во мне каждое свидание с вами... P. S. Тетрадь замечаний Фонвизиной я вчера прочитал невнимательно и хотел уже было ее отослать, полагая, что я все понял, но, начав нынче опять читать ее, я был поражен высотою и глубиною этой души. Теперь она уже не интересует меня как только характеристика известной, очень высоко нравственной личности, но как прелестное выражение духовной жизни замечательной русской женщины, и я хочу еще внимательнее и несколько раз прочитать ее. Пожалуйста, сообщите мне, как долго я могу продержать эту рукопись и могу ли переписать ее?»

В то время, когда в руки Л. Н. Толстого попали бумаги Фонвизиной, ее уже не было на свете: она умерла девятью годами раньше.

Комментаторы полного 90-томного собрания сочинений Л. Н. Толстого пробовали найти бумаги Н. Д. Фонвизиной (урожденная Апухтина) в архиве П. Н. Свистунова, душеприказчика Натальи Дмитриевны, но отыскать их там не удалось. Между тем «Исповедь» (как и дневник) уцелела в фонде Якушкиных в Центральном архиве Октябрьской революции. Трудно теперь установить, сам ли Свистунов передал эти документы сыну декабриста Якушкина, другу Фонвизина и главному хранителю наследия декабристов, или они попали туда позднее. Главное — у нас теперь есть возможность ознакомиться с «Исповедью» женщины, которую Толстой предполагал сделать главной героиней романа «Декабристы».