Сила меча

— Вы остановите меня, если вдруг что?

— Когда у тебя в руках окажется Лунный Меч, тебя уже никто не сможет остановить. Так что надейся только на себя. Никакого “вдруг что” быть не должно. Но ты – умный мальчик, я верю в тебя. Всё, пора! Давай, Максимушка, удачи тебе!

Крепко хлопнув меня по плечу, Олег скользнул в сторону, мгновенно исчез, растворившись в тени каштана. А я, резким выдохом прогнав остатки страха, достал Лунный хрусталь. И сквозь его мерцающую глубину пристально вгляделся в крест церквушки, ярко выделяющийся на небе между ослепительно–белой луной и домом с чёрными провалами окон…

Сначала ничего не вышло. Я старательно всматривался через камень в церковный крест, но “раздвоить” зрение, увидеть два креста никак не удавалось. То выпучивал глаза, то усиленно моргал – без малейшего результата. Я даже позавидовал горьким пьяницам, у них, говорят, в глазах иногда двоится без малейшего усилия. А мне – хоть лопни от натуги, всё равно ничего не выходит.

А время шло. Луна хоть и медленно, но вполне ощутимо перемещалась по небу. И отражение луны, только что появившееся в разбитом оконном стекле, скоро начнёт меркнуть и опять исчезнет.

Если бы не Олег, который, я знал, затаив дыхание, наблюдал за мной из тени каштана, на этом бы всё и закончилось. Так и не начавшись.

Но Олег был рядом, и мне было невыразимо стыдно перед ним. Торопливо ещё раз стал вспоминать его подробную инструкцию.

“Нужно вглядеться в камень, всем существом погрузиться в его глубину. Так, чтобы было ощущение, что и ты сам, и весь наш мир – внутри него. После этого можно будет раздвоить зрение, увидеть на месте одного креста два. Для этого попытайся разглядеть что‑то, что находится за крестом, очень далеко за ним, в бесконечности, а потом, не останавливаясь, продолжай, усиливай это раздвоение. Только сначала чуть наклони голову налево, чтобы луну и её отражение в окне можно было увидеть как бы на одной высоте…”

Как же я забыл! Про голову!

Наклонив голову и немного наклонившись сам, я ещё раз вгляделся в перекосившийся крест внутри камня, стараясь проникнуть взглядом сквозь него. Вгляделся далеко, неимоверно далеко, в Бесконечность, в Бездну, скрытую за этим крестом. А потом, не останавливаясь, ещё дальше.

И сразу понял, что это началось.

Зрение удалось наконец расфокусировать, и луна на небосводе сдвинулась и стала приближаться к раздвоившемуся наконец кресту. И лунное изломанное отражение в разбитом оконном стекле тоже стало приближаться, только с другой стороны.

И вот – эти две луны соединились в каменной глубине, стали одним целым.

А мир вокруг, наоборот, вдруг раскололся. Как будто тоже отразившись в разбитом зеркале. Распался на мелкие куски. Которые тут же стали смещаться! Смещения поначалу были едва заметные, но мир после каждого малейшего сдвига его осколков становился иным.

И я сам тоже как будто раскололся. Как будто раздвоился, разделился на двух разных людей.

Один из них знал, что мир на самом деле остался прежним, что он лишь видится теперь изменённым. А другой человек был уверен, что ему вовсе не мерещатся невероятные перемены, что мир на самом деле меняется.

Всё быстрее и быстрее.

Осколки мироздания беспорядочно перемешивались как во вращающемся калейдоскопе, вращение быстро усиливалось, и вскоре перед глазами замелькало так, что закружилась голова, и показалось, что я куда‑то лечу, падаю, что меня затягивает в громадную воронку…

Или… не показалось?

Головокружительное падение в Никуда быстро закончилось, и я тут же чуть не задохнулся от ужаса и восторга. Реальность и вымысел переплелись друг с другом, и уже было невозможно отделить одно от другого.

Я по–прежнему сидел на скамейке и вглядывался сквозь камень куда‑то вдаль. Чувствовал, что в любой момент могу встать и уйти. Или просто положить камень в карман. И тогда всё закончится.

Но я не хотел, чтобы это заканчивалось.

Потому что передо мной распахнулась Вселенная, Бесконечность. Совсем не так, как во Сне, в котором Вселенная была чужой и враждебной. Сейчас Вселенная приняла меня в себя, и я, захлебнувшись счастьем, растворился в ней без остатка. То, что “я”, сидящий на скамейке, видел просто глазами, другой “я”, растворённый в этой бесконечной Пустоте, ощущал всем своим существом, каждой мельчайшей клеточкой, каждым атомом своего тоже бесконечного тела.

Первый “я” увидел, как Луну перечеркнул яркий след падающего метеорита, а другой “я” сразу понял, что это вовсе не метеорит. Вернее, не только метеорит. Ослепительно яркая черта, возникшая на Луне, оказалась ещё и лезвием Меча.

Лунного Меча.

Меч был прекрасен. Наполненный серебристым светом, раскалённый добела и в то же время бесконечно холодный. Он был похож на японскую катану, с изящной круглой гардой и длинной, рукоятью.

Мне захотелось прикоснуться к Мечу, и тут же обжигающая космическим холодом рубчатая рукоять оказалась в моей ладони.

Я ощутил себя всемогущим. Чуть ли не равным Богу.

Я мог ВСЁ. Я был Вселенной, и Вселенная была мной. Любое моё желание тут же мгновенно бы осуществилось. Я трепетал от непередаваемого восторга. И ужаса.