Сияющие руины

– Ты ведь не носишь настоящее ожерелье? Тебя с помощью Дара просто привязали к замку, и эта привязка в форме золотого ошейника, по-видимому, лишь дань этой очаровательной семейной истории. В твоем случае если ты есть та, кто ты есть, как это подтверждают события, то есть дочь Крована, то я предполагаю, что твой ошейник сдерживает твой Дар. Однако он не ограничивает твою власть над замком, озером или Последней дверью, которые реагируют на кровь семьи. Можно мне взглянуть на него? Люк издевался надо мной, не верил, что я могу его снять.

– Я не понимаю, почему ты вернулся, – проговорила Койра, поворачиваясь к Люку. – Не могу себе представить, что кому-то захотелось вновь увидеть это место.

– Я хотел увидеть тебя, – ответил Люк, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не покраснеть, когда и Койра, и Сильюн взглянули на него.

– Как трогательно, – сухо произнес Сильюн после паузы, которая была достаточно длинной, чтобы стать неловкой.

Люк ждал, когда Койра скажет что-то вроде: «Я тоже по тебе скучала», но, конечно, она этого не сделала. Она лишь моргнула.

– Ты никогда не замечала, – Сильюн повернулся к Койре, – за все эти годы, что жила рядом с ним, что к тебе он относился иначе, чем к остальным? Ты не обратила внимание, как Люк, на ваше внешнее сходство? И разве другие этого не видели?

Лицо Койры болезненно исказилось.

– В моем воображении моим отцом мог быть кто угодно, например твой отец. Он мог отослать меня сюда, чтобы избежать пятна на благородном имени семьи. Я могла быть дочерью самого опасного преступника. И Крована в том числе. Но его я никогда не рассматривала всерьез. Разве родной отец может так относиться к своей дочери? И он все время повторял, что я, как и все остальные заключенные, виновна в страшном преступлении. И мое преступление – худшее из всех возможных. Да, я замечала нечто общее в нашей внешности. Но вместе с тем я видела сходство и с другими людьми, с кем-то цветом глаз, с другим телосложением, формой носа или рук. Если ты ищешь сходство, ты его обязательно найдешь. Вопрос о моем происхождении мучил меня всю жизнь. И теперь я хочу получить ответ. Именно поэтому я осталась в замке.

– Ну, знаешь, я мог бы заглянуть сюда, – Сильюн постучал пальцем по голове, – и посмотреть, есть ли для тебя там какие-то ответы.

– Конечно, Фар-Карр более подходящее место для этого… – начал было Люк, поворачиваясь к Сильюну, но тот уже взял Койру за руку и повел ее к дивану.

Что за игру ведет Сильюн? Он знает, что Крован вот-вот должен вернуться, и он ясно дал понять, что прилетел на Эйлеан-Дхочайс найти следы короля-чудотворца, а вовсе не для того, чтобы заниматься Койрой. У него на это просто нет времени.

Но Равный уже давал инструкции Койре, которая сидела на диване с закрытыми глазами. Сильюн одной рукой взял Койру за руку, а пальцы другой прижал к ее лбу. Люк помнил, что так же Равный делал и с ним, но сейчас со стороны это показалась ему до неприличия интимным. И, даже будучи еще во многом по-детски наивным, Люк понимал, что испытывает ревность.

Что ж, он не собирается присутствовать третьим лишним на свидании внутренних миров двух Равных. Лучше он займется поисками. А если найдет нечто подобное тем полотнам в поместье Фар-Карр, где изображен король-чудотворец, возможно, Сильюн согласится убраться отсюда поскорее.

То, что Люк увидел за первой же дверью, он бы предпочел никогда не видеть. Это была ванная комната, в которой лежала куча залитой кровью одежды, перчатка с ножами, тщательно вымытая и сушившаяся на полотенце, и Собаку с пеной до подбородка в ванне Крована. Люк поспешно закрыл дверь и пошел дальше по коридору.

Это была самая большая гостиная, та самая, где Крован и Сильюн взрывали его мозг в тот ужасный день, запомнившийся ему навсегда невыносимой болью. Если Сильюн сейчас делает так же больно Койре, он об этом сильно пожалеет. Люк подошел к окну, чтобы проверить, на месте ли их вертолет. Да, вертолет стоял на площадке на берегу озера. Вероятно, перед тем как уйти, Сильюн использовал одну из этих своих хитрых привязок, чтобы нервный пилот не улетел без них.

На столе лежали стопки бумаг и книга в кожаном переплете, судя по тисненному золотом году в углу, это был дневник Крована. Люку показалось маловероятным, что у Крована могли быть какие-то назначенные встречи и мероприятия. Он открыл дневник. Люку стоило бы усвоить урок, который преподала ему Аби, устроив разнос за то, что он посмел заглянуть в ее дневник. Записи Крована, сделанные мелким, настолько аккуратным почерком, что казались типографской печатью, вселяли ужас. Он скрупулезно протоколировал то, что делал с каждым гостем, кого приглашал в свои апартаменты.