Сигналы

Уже потом, когда Тихонов вспоминал события той ночи, он не мог припомнить ничего конкретного: только ощущение, будто у него выросло восемь рук, четыре ноги, три хвоста и один хобот. Казалось, что в постели их было не двое, а целая куча тел, колотящихся друг о друга в четком, связном движении — как детали механизма в одиннадцатом цеху-ху-ху. В общем, когда обессилевший Тихонов откинулся на подушку, у него действительно было такое чувство, будто его затянуло в огромную машину и выплюнуло, пропустив сперва через все шестеренки.

— Ну ты даешь! — выдохнул он.

— Кому даю, кому и нет. А чего?

— Ничего. Неожиданно просто.

— Ага. Врасплох, да? Но у тебя реакция хорошая, молодец. — Девушка устроила голову на его плече и смотрела куда-то в потолок. — Слушай, а у тебя подружка есть?

— Есть, — Тихонов не стал врать.

— Как зовут?

— Женя.

— О. И я Женя. Значит, считай, не измена.

Тихонов сомневался в правомерности такого оправдания, но на мораль сейчас сил не было. Изогнув шею, он посмотрел на нее. Вблизи она казалась старше, но какая разница? Все равно же они…

— Будешь про директора писать? — Женя дернула его за волос на груди.

— Ай! Буду, куда деваться.

— Да, деваться вам некуда. Жалко даже.

— Что тебе жалко?

— Да так. Не думай об этом.

Тихонов и сам не ожидал, что его хватит на второй круг. Впрочем, в этот раз было поспокойнее, даже с каким-то намеком на нежность.

— Курить будешь? — Женя соскользнула с кровати и ползала по полу, отыскивая куртку. Наконец нашла, достала пачку сигарет и протянула Тихонову. Он отказался, тогда она сама закурила, бесстыдно усевшись верхом на стул. Она казалась бодрой и свежей, будто ничего и не было. Несколько минут они молча смотрели друг на друга — она курила, он изучал ее.

— А ты знаешь, — Женя глубоко затянулась и выпустила дым к потолку, — а ты знаешь, что вас убьют?

— Я догадывался.

— Ты смотри, и правда умный, — удивилась девушка. — Даже жалко.

— Ты это уже говорила. Что жалко-то?

— Нет, ни черта не умный. Жалко вас.

Тихонов приподнялся на локте.

— Погоди. Ты что, серьезно?

Женя вдруг опять рассмеялась и закашлялась, хватанув дыма.

— Ну серьезно, серьезно! А похоже, что шучу?

— Вообще-то да.

— Нет. — Она встала и подошла к окну. — Говорю тебе, вы отсюда не уйдете. Секретный же завод, а вы там шастали.

— Подожди, подожди. Жень, но здесь же проходной двор, город открыт, люди ездят! Что, всех в расход?

— Люди ездят, только люди в одиннадцатый цех не ходят. Ты в одиннадцатом цеху был?

Тихонов кивнул.

— Ну вот. Чего же ты хочешь теперь? — Женя подошла к нему и села на кровать. — Напишешь, что им надо, не станут же они такой шанс упускать. А потом — опа! И нет мальчика. Ну что, не веришь? А зря. Что мне тебе врать-то? Ты пойми, они не злые. Просто выбора у них нет. Ну сам подумай — все отлажено, все работает. Москве до них дела нет — завод и завод, полураспроданный, половина помещений сдается всяким уродам, артисты изображают туземцев — сотни таких по стране. И никому не интересно. А тут ты приедешь к себе и начнешь всем рассказывать. Поедут комиссии, психологи, социологи, кто там у вас еще. И все рухнет! А Максим Леонидыч жизнь положил, чтобы все работало. Так что вас отпускать никак нельзя.

— Ну хорошо, а остальные наши? Они-то никакого секретного цеха не видели, их за что?!

— Ну ты смешной, — изумилась Женя. — Вы же вместе пришли. Что, одного убить, а остальные уйдут как ни в чем не бывало? Нет уж, вместе так вместе. За компанию, если хочешь.

— Я никак не хочу! Что это еще за средневековье? Я вообще в этот цех не просился! Он же сам меня позвал, — Тихонов почти кричал. — Сам все показывал, все рассказывал!

— Так а как бы ты писал тогда, если бы не видел?

— Да как-нибудь! Я же не хотел ничего этого вообще!

— Да? — Женя, прищурившись, посмотрела ему в глаза. — Точно не хотел? А может быть, все-таки хотел? Ты подумай. Если бы не хотел, разве бы тебя заставили?

— Жень… Это точно не розыгрыш? Это же не шутки, Женя! Это жизнь человеческая, нельзя же ее вот так…

— Можно. Еще и не так можно. Ты что, думал, у нас тут все игрушечное? Нет, все по-настоящему, это и есть жизнь человеческая.

«Да, — подумал Тихонов. — Здесь все настоящее. Даже у ненастоящего шамана настоящий череп. Интересно, наши черепа они тоже в реквизит пристроят?» Неприятный холод пополз от ног по всему телу.

— И что? Нам теперь вот так сидеть и ждать, пока за нами придут?

— Зачем же ждать? — возмутилась Женя. — Мужик ты или где? Действуй! Тебя жрут, а ты не давайся.

— Так ведь ты сама сказала, что нам нельзя отсюда уйти!

— Это им нельзя вас отпустить. Чувствуешь разницу? — Сигарета в Жениной руке истлела и погасла, но она будто не замечала. — А вам никто не запрещает сопротивляться. Нет такого закона, чтобы человек не сопротивлялся.

— Да? А убивать людей — есть закон? Черт с тобой, дай закурить.

— Держи. Такого закона тоже нет. Вот я и говорю — раз законов нет, вы равны.