Сигнал

— Это, должно быть, следствие солнечных вспышек. Прибавим шагу. Сдается мне, это не к добру.

— Но это потрясающе, я в жизни не видела ничего подобного.

— Если в распоряжении Эко, которые сейчас возникнут рядом с нами, энергия той же мощности, что это сияние, скоро разразится катастрофа. Ваши коллеги уже начали эвакуировать город?

— Перед тем как мы потеряли связь, Итан собирался отдать приказ. Сомневаюсь, чтобы Уорден начал это по своей инициативе, он же не знает, что ждет жителей.

— Видела я этого Уордена, просто мудак.

Эшли взглянула на мать семейства, которая несла за спиной дочь и ругалась от нарастающего напряжения. Эшли наконец улыбнулась.

— Точнее не скажешь.

Они прошли по лесной тропинке к выходу из Трех Тупиков и свернули к Мейпл-стрит и кварталу Грин-Лейнс.

Ряды деревянных домов были странно спокойны, погружены в темноту, и даже светильники не горели. Видимо, скачок напряжения выбил все пробки, и были разбиты почти все источники света. Оливия ожидала встретить на улице людей, услышать, как семьи пытаются найти своих, кричать, но повсюду царила мертвая тишина.

— Эко уже пробудились?

— Кто-кто?

— Ну, призраки.

Эшли пробормотала что-то неразборчивое себе под нос.

— Вы их еще не встречали? — догадалась Оливия.

Юная сотрудница полиции растерянно посмотрела на нее, и Оливия испытала к ней сочувствие. Она тоже через это проходила — через серую зону сомнений, когда колеблешься между смехом и желанием плакать, скепсисом и безумным страхом, когда начинает переворачиваться все представление о мире. При первом неоспоримом доказательстве картина мира вынуждена будет рухнуть, перевернуться, чтобы дать место принятию иррационального.

— Нет, они же не обрушились на город, быть того не может… Чтобы они были повсюду и в таком количестве… Нет-нет, ну они бы просто смели всех на своем пути.

На Черч-стрит в одном из окон задвигались огоньки свечей и карманных фонариков. Затем они прошли мимо пары, которая стояла у машины.

— Вернитесь домой! — скомандовала им Эшли.

— Все сломано! — причитал мужчина в панике. — Машина не заводится, с телефоном что-то странное, и ничего не работает! И у всех соседей слышны какие-то вопли!

— На улице небезопасно, спрячьтесь дома!

— Почему? Угроза терактов? — спросила женщина.

— Делайте, что я вам говорю! — занервничала Эшли.

Невдалеке из очередного дома послышался сдавленный крик. Пара застыла на месте, а затем поспешила восвояси.

— Началось, — подтвердила Оливия.

Эшли оглядывалась по сторонам, светя фонариком. Оливия остановилась, положив руку ей на кисть.

— Успокойтесь.

— Значит, все, что Итан рассказывал, правда?

— А вы все еще сомневаетесь?

— Я не знаю.

Она тяжело дышала.

— Эшли, вы позволите мне обращаться к вам по имени? Вы должны сохранять хладнокровие. Я не знаю всех причин, по которым вы пошли в полицию. Но сейчас вам нужно собрать все силы и сохранять профессионализм. То, что мы можем увидеть… возможно, станет испытанием для всех наших старых представлений о мире. Но вы должны справиться. Вы нужны мне и моей маленькой дочери. И сыну, который где-то в городе.

Эшли кивнула.

— Я с вами.

Но она нервно сглатывала, и взгляд ее беспокойно бегал по сторонам.

Оливия потянула ее за руку, и они снова зашагали так быстро, как только могли.

— Погодите, мне нужно посадить Зоуи.

Эшли протянула руки.

— Давайте я ее возьму.

— Нет-нет, все хорошо, мне просто надо на минутку дать спине отдых.

— Не бойтесь, я вас не подведу. Я справляюсь.

Она действительно несколько оправилась. Принимать решения и вести за собой — это было ее полицейской привычкой, второй натурой, и она снова почувствовала себя в седле.

С террасы дома на другой стороне улицы послышался жуткий вопль, в котором уже не осталось почти ничего человеческого. Эшли метнулась было в направлении крика, но Оливия ее задержала:

— Знаю, что это ваша работа, но если вы собираетесь идти на каждый тревожный сигнал к каждому дому, так мы никуда не дойдем. Они повсюду, Эшли. Надо выбирать. Я пойму, если вы оставите меня, чтобы помочь этим людям, но в таком случае прошу оставить мне это.

Она указала на глушитель.

— Простите, но я должна думать о детях, — сказала она, оправдываясь.

Эшли посмотрела на скрытый во мраке фасад дома и тяжело вздохнула.

— Я пообещала, что присмотрю за вами. Дайте мне Зоуи, не стоит здесь оставаться.

Вдруг Оливия почувствовала, что у нее течет из носа. Не успела она достать платок, как капля упала ей на губу.

— Эшли! Включите глушитель! Немедленно!

Это была кровь.

70

Рон Мордекай отлично выполнил свою дело. Просто ювелирная работа!

Щеки миссис Костелло снова заблестели розовым, тонкие примочки под веками создавали впечатление глазных яблок, хлопок в щеках придал им объем, компенсируя обезвоживание и потерю мышечного тонуса.

Эльвира Костелло уже пять дней как была мертва! С мышечным тонусом определенно можно было попрощаться! В теле ее было не больше упругости, чем в пакете молока.

Но Рон Мордекай умел обращаться с женщинами. Подводка, румяна, немного помады, и оставалось только одеть тело. Родственники не отличат ее от спящей.