Сигнал

– А я вам говорил! – ликовал шеф Уорден. – Я этот океан знаю! Эта бухта еще та жадина и оставляет себе все, что подбирает, так что обычно если что сожрет, то выплевывает на свой же пляж.

Итан промолчал и только смерил взглядом несчастного полицейского. На теле было много ран. Даже не разбираясь в устройстве лодочных двигателей, не будучи судмедэкспертом, он мог утверждать, что тело подверглось ударом лопастей гребных винтов. Это подтверждало его гипотезу. Купер Вальдес на полном ходу перегнулся через корму лодки и упал прямо на винты, которые размолотили его тело. Другой вопрос, зачем он туда пошел, – из внезапной прихоти, по глупости или потому, что услышал что-то странное в шуме винтов, – но этого никто никогда не узнает. Пусть шеф Уорден и настаивал на версии с алкоголем: «Учитывая склонности Вальдеса, очевидно, что в его крови обнаружится хороший процент спирта. Просто идиотский несчастный случай».

Вот и все расследование шефа Уордена.

Итану Коббу дело не казалось столь уж ясным. Зачем бежать из города по морю, а не по суше? В состоянии, близком к панике… Купер Вальдес уничтожил все электронные носители, телефоны, радио, не успел закрыть дверь, отправился с минимумом вещей посреди ночи. Кроме белой горячки, должно было быть какое-то объяснение.

Лучи фонариков рассекали тьму под настилом набережной, блуждая в поисках фрагментов тела. Недоставало нескольких пальцев и кусков тела, но неизвестно было, отсекли ли их винты, размыл ли океан или сожрали крабы. Макс Эдгар, который всегда щеголял в безупречно чистой униформе, особенно осторожно старался ступать по камням, чтобы не намочить и не запачкать брюки. Очевидно, ему было дурно при мысли о том, что ботинки уже безнадежно измазаны. Он на ходу бросил Итану:

– Вы же были перед церковью Грин Лейнс, лейтенант, когда там летучие мыши покончили самоубийством? Отец Мейсон говорит, что это знак Божьего гнева.

Эдгар не только повернут на чистоте, но еще религиозный фанатик, вспомнил Итан.

– Было похоже скорее на электромагнитное излучение или выброс газа.

Ему не хотелось вступать в этот спор, тем более с Эдгаром, которому он не признался бы никогда в жизни, насколько эта сцена на самом деле его поразила. Туча летучих мышей взметнулась, чтобы подняться как можно выше, потом вдруг замерла и обрушилась в головокружительном падении, не шевельнув ни одним крылом, в коллективном порыве навстречу смерти… У него до сих пор стоял в ушах отвратительный звук, с которым их тела разбивались о мостовую в Сент-Финбар. В действительности он совсем не понимал, что произошло на его глазах. Он сразу же начал расследование, опасаясь настоящей утечки газа, но через полтора часа тщательных поисков вся команда отвергла эту гипотезу. Итан Кобб переключился на более срочные дела, а парень с местной живодерни вычистил асфальт под испуганными взглядами местных жителей.

– Отец Мейсон считает, что наш город стал пристанищем разврата этим летом, и нам предстоит искупление…

– Эдгар, – перебил его Итан, – смотрите лучше на землю и следите, куда наступаете. Было бы досадно наступить на кусок мистера Вальдеса и запачкать ваши брюки.

Полицейского передернуло от его слов, и Итан поспешил ретироваться. Впрочем, долго отдохнуть не удалось, потому что теперь к нему подошел шеф Уорден.

– Что еще за история с пищевым отравлением, которую вы поручили Седильо?

– Доктор Лайман опасается, что оно могло иметь место, слишком много пациентов с похожими симптомами.

Уорден кивнул. Тонкие седые усы дрогнули в полумраке. Он дернул подбородком в сторону трупа:

– А насчет этого, чтобы до выходных вы сдали отчет.

– Было бы неплохо подождать результатов анализов, чтобы подшить к делу. Вам так не кажется, шеф?

Уорден пробурчал под нос нечто неразборчивое, потом с недовольным видом согласился.

– Ладно, занимайся анализами, но чтоб дело было закрыто, ясно? Меньше всего я хочу, чтобы нагрянул этот чертов Марвин Честертон и совал нос в наши дела!

Марвин Честертон был салемским окружным прокурором, который отвечал за весь район. Уорден ненавидел его еще сильнее, чем Макс Эдгар боялся дьявола. Честертон был заправским демократом, сторонником либеральных идей, и Уорден считал его слишком слабым начальником, который набрал свою команду больше по политическим убеждениям, чем по профессиональным качествам. Для Уордена все эти либералы являли собой упадок нации, от них все беды. Итан подозревал даже, что его начальник способен пойти на сделку с совестью и скрывать правду, лишь бы дело не выглядело настолько важным, чтобы потребовалось вмешательство Честертона.

– Кобб, раз вас так волнует смерть мистера Вальдеса, поручаю вам проследить за подъемом тела. Мы пойдем, это нездоровое место, – произнес Уорден, пиная пробежавшего мимо крупного краба.

Итан провел под настилом набережной еще два часа, на влажном воздухе, вдали от солнца, пока выносили останки Купера Вальдеса. Он вышел последним и заметил Нормана Джеспера, который все еще был здесь и сидел на песке, глядя на прилив. У его ног спал пес. Норман был в состоянии шока от пережитого ужаса.