Сигнал

Оуэн хотел огрызнуться, что она не его мама, но всего через несколько месяцев после переезда к Спенсерам он обещал себе, что не будет так реагировать. Теперь они были его семьёй, хотел он того или нет, и он не в силах был ничего изменить. Оливия и Том вели себя как приёмные родители, и в этом было даже что-то успокаивающее. Он уже не сомневался, что однажды станет воспринимать их как свою вторую семью. Он уже смирился. Но все же пока было слишком рано называть их мамой и папой.

– У меня кошмары, – признался Чад.

Оуэн удивился и, к своему стыду, в глубине души даже обрадовался. Он был не одинок.

– И у меня. Все время.

– Форт-Нокс?

– Ага, Форт-Нокс. Я постоянно об этом думаю.

Чад секунду помолчал, а потом сказал:

– Слушай, можно я у тебя кое-что спрошу, но ты пообещай, что ответишь правду? Укус… это правда был не ты?

Оуэн посмотрел на брата и медленно покачал головой.

– Фа-ак… – прошептал Чад, который нечасто ругался, если мать была в радиусе двухсот метров.

Оба помолчали, осознавая, что это должно было значить, а потом Чад высказал их общую мысль:

– Здесь творится что-то мутное.

– Пообещай, что в следующий раз ты будешь мне верить, – попросил Оуэн.

– Даже если ты скажешь, что в гостиной приземлились Мстители, я поверю. Больше никогда не буду считать тебя вруном.

Оуэн выглядел удовлетворенным. Чувствовать надёжное плечо рядом было необыкновенно важно в таких обстоятельствах.

– Мне страшно, – признался он.

Чад дружески толкнул его локтем.

– Если что-то случится, что угодно, мы будем об этом говорить, идёт? Больше никаких секретов. Мы должны держаться вместе, что бы ни произошло, теперь мы с тобой команда, и вместе мы встретим любую опасность.

– Хорошо.

Некоторое время они вдвоём трепали Смауга, а потом Оуэн вернулся к тому, что так его беспокоило:

– Ты все же не думаешь, что нам надо поговорить с Оливией и Томом?

– Ты с ума сошел? Мать перепугается и запретит нам выходить из дома. Или решит, что мы принимаем наркотики, и конец каникулам. Она позовёт всех психиатров Нью-Йорка. Во всяком случае, можно попрощаться с тусовками. Нет уж, я ни слова ей не скажу.

– Ладно. Я тоже ничего не скажу.

Смауг вдруг поднял морду и, прислушиваясь к чему-то, что только собаки могут почуять, встал и пошёл по краю сада, обнюхивая траву. Мальчики следили за ним, посмеиваясь, потом Чад вскочил на ноги и протянул руку Оуэну, чтобы помочь ему встать.

– Идём, попросим маму отвезти нас до Набережной, Коннор обещал сводить нас на компьютерные игры в центре города.

Пес продолжал у них за спиной обнюхивать землю, поглощенный своим исследованием, и время от времени останавливался, чтобы пометить места, которые его насторожили. Он обошёл весь сад и встал на границе леса, пару раз нерешительно пробежал туда-обратно и наконец помчался домой, поджав хвост.

* * *

Тем же вечером Оуэн уснул, едва коснувшись головой подушки, – этого с ним не случалось со времени «Форт-Нокса». День был утомительным, полным игр и удовольствий. Они вовсю набегались по деревянной набережной у океана. Кори принёс скейт-борд, чтобы они попробовали кататься и делать трюки в скейт-парке, где были трамплины разной высоты. Коннор смешил их школьными шутками, большей частью похабными, и они вернулись домой уже поздно – Джемма привезла их как раз к ужину. Повеселиться, выдохнуть, устать физически и душевно – все это было Оуэну необходимо.

Он погрузился в глубокий, приносящий облегчение сон и с трудом открыл глаза, обнаружив, что за окном все еще полная темнота. Он поморгал, не понимая, что происходит. Он собирался было натянуть одеяло, которое сбилось к ногам, и снова заснуть, когда спросил себя, что его разбудило. В темноте он различал комнату, длинные тени и синеватые полосы, которые отбрасывали лучи лунного света, пробивавшиеся через неплотно закрытые жалюзи. Дверь в коридор была закрыта, как и дверь в комнату, заставленную коробками. После того случая с укусом и тем более после встречи с пугалом Оуэн испытывал отвращение к той комнате. Он подозревал, что в ней обитает нечто. Нечто с огромной пастью и мощными челюстями. И волчьим голодом…

Приглядевшись, Оуэн заметил, что дверь в длинную комнату приоткрыта, ее белый торец насмешливо светился в темноте, как длинный белый язык.

О, нет…

Оуэн не смог бы заснуть, зная, что дверь закрыта не плотно. Если эта неизвестная тварь решит пройти через комнату, ей достаточно будет толкнуть дверь, которая откроется совершенно беззвучно, и Оуэн будет беззащитен. Надо встать, чтобы захлопнуть дверь.

Звучит так просто, но встать из уютной постели среди ночи, пройти через пустую комнату и рисковать тем, что неведомая тварь вонзит свои клыки ему в ногу, пока он будет тянуться к ручке двери…

Оуэн накрылся одеялом с головой. Он оставил небольшую щелку, чтобы можно было дышать и видеть комнату более или менее целиком. Теперь у него не было сна ни в одном глазу.

Но что могло меня разбудить? А вдруг я как раз слышал, как открывалась эта гребаная дверь?