Сид и Ненси (СИ)

Послышался тихий шорох, как будто сыпался песок. Сид понял, что не может больше терпеть, и открыл глаза. И тут же пожалел, что это сделал. Его взору предстал Келлнер, лежавший на дне ямы. Двое парней стояли над ним с лопатами и хладнокровно ссыпали землю вниз. Лицо Нила, вначале так поразившее Сида своим безразличием, теперь прямо-таки дышало ужасом. Глаза с безумно расширившимися зрачками выкатились так, что, казалось, вот-вот выскочат из глазниц. Если бы не кляп во рту, он бы наверняка дико орал. А земля сверху все сыпалась и сыпалась… Скоро под ней были погребены ноги Нила, и он уже не мог ими пошевелить. Но земля продолжала сыпаться ему на грудь, и он изо всех сил мотал головой из стороны в сторону. В голове Сида всплыла картина: ему только исполнилось восемь, он висит на большом дубе на развилке, привязанный за ноги к ветке, и камни летят ему в голову, грудь и ноги… Одно точное попадание — и ему конец. А ведь именно Нил тогда придумал эту мерзкую забаву… И все равно Сид не мог спокойно на это глядеть. Он бросился к Скотту.

— Не надо, пожалуйста! Не делай этого! Скажи им, пусть не засыпают его! — Скотт лишь брезгливо отвернулся. Тогда Сид кинулся к двум "могильщикам" и стал хватать их за руки, пытаясь остановить. Но один из них то ли намеренно, то ли случайно двинул его между глаз ручкой лопаты, и Сид с гудящей головой и искрами из глаз покатился по земле. Как раз в этот момент Нилу удалось, видимо, избавиться от кляпа, и из-под земли раздался душераздирающий крик, тут же, впрочем, сменившийся глухим мычанием…

Когда Сид поднялся на ноги, на месте ямы был лишь небольшой утоптанный холмик. "Аллигаторы", стоявшие вокруг, по очереди плевали на безымянную могилу своего недавнего товарища. К Сиду подошла Таня и бережно пощупала шишку на его переносице.

— Ты как? — ласково спросила она.

В другое время Сид был бы просто счастлив слышать это. Но сейчас он недовольно отстранил девушку от себя.

— Я ухожу, — сказал он, обращаясь ко всем сразу, и сам удивился тому, насколько твердо прозвучал его голос. На несколько секунд повисло молчание. Затем главарь угрожающе произнес: "Только попробуй" и сунул руку в карман, где лежал "кольт".

— Пусть уходит, — сказала вдруг Таня, и все взгляды тут же обратились к ней. — Он не виноват, что мы все тут вели себя как последние мрази.

Скотт впился в ее лицо свирепым взглядом, на который она ответила своим, полным холодной ярости. Такого взгляда Сид никогда не видел даже у сестры. Скотт, тяжело дыша, некоторое время смотрел на девушку, но ничего не говорил. Сид повернулся и пошел прочь. Он понимал, что главарь может в любую секунду выхватить револьвер и пальнуть ему в спину, но шел, не оглядываясь. "Пускай, — безразлично думал он. — Чего уж теперь. По крайней мере, хоть умру быстро, не как Нил". Он ждал, когда сзади раздастся выстрел и он ощутит острую, затем тупую боль в спине… Но ничего не произошло. Когда он заворачивал за склон резинового холма, то в последний раз оглянулся. Пятеро последних "Аллигаторов" стояли полукругом и угрюмо смотрели на него. И лишь Таня, стоявшая чуть в стороне, смотрела в землю. Но Сид знал: сейчас она как никто другой понимает и поддерживает его.

Глава 12. Ферма Смитов

До дома Сид дошел не оглядываясь, за десять минут, хотя раньше этот путь казался ему бесконечно долгим. Почти не хромая, он поднялся по склону холма и без раздумий, не таясь, распахнул входную дверь. Навстречу ему выбежала Аня, которая, похоже, и не ложилась спать.

— Сид, умоляю тебя, тише! — быстро и горячо зашептала она. — Отец сегодня спит чутко, он пару раз просыпался, да, к счастью, ничего не заметил. А тут ты…

— Плевать на отца, — резко оборвал ее Сид. — Собери мне в дорогу чего-нибудь пожрать, да поскорее. Я ухожу из дома.

Аня в немом изумлении смотрела на брата. Ее поразило не столько его решение (не таким уж оно было для нее внезапным), сколько его поведение. Это был уже не тот пусть угрюмый и молчаливый, но добрый внутри мальчик, каким она его всегда знала, нет, в его голосе, в повадках, во взгляде чувствовалось что-то звериное, злое. И Аня поняла, что тогда, в восьмой день своего рождения, он ее совсем не слушал или же не понял. Теперь в его душе поселилась настоящая злоба, и вряд ли она уже когда-нибудь покинет его. Слезы выступили у нее на глазах, и она отвернулась, чтобы скрыть их. Но она понимала, что уговаривать его остаться теперь бесполезно. Кто знает, может вдалеке от дома он станет другим, да и им с отцом будет легче? И снова, как раньше, она отправилась на кухню готовить сэндвичи в дорогу для брата.

Через полчаса она протянула ему сумку с провизией и теми немногими его вещами, которые остались на первом этаже дома. Он взял, не поблагодарив, вздохнул и угрюмо произнес, как будто выдавив из себя: "Ну, я пошел". Он уже был у самой двери, когда сестра, не выдержав, бросилась за ним.

— Подожди, Сид! Ты ничего не хочешь мне сказать? — крикнула она.

Он остановился, поглядел на нее каким-то отрешенным взглядом и произнес нехотя, словно слова давались ему с трудом: